успел мельком разглядеть ангела — и я заметил, что у него было лицо Аннелины Литании, Святой Девы.

Ангел представлял собой огромную Аннелину — около пяти-семи метров ростом, обнажённую, источающую поток святости и света, с гигантскими белыми крыльями за спиной.

Ангел обнял меня своими большими длинными руками, крепко прижал к груди, и плавно полетел вверх, возвращаясь обратно в святые выси. Нити, пронзающие моё тело, мгновенно разорвались и сгорели в потоке ангельского света.

Я ощущал жуткую боль от прикосновений ангела, меня словно сжигало заживо в энергии святости, словно растворяло в кислоте. Плоть плавилась и обугливалась, но то, что ангел не испытывал враждебных намерений ко мне, каким-то образом сдерживало мощь святой силы, немного ослабляя наносимый мне урон.

Ангел поднимался всё выше, унося меня прочь из этой залы, из этого пространства, и я, бросив взгляд вниз, увидел, что все маги, сопровождавшие Айустина, мертвы. От них остались обугленные скрюченные тела или клубящиеся облачка чёрного пепла.

Я заметил взгляд Айустина, в глазах у него застыл шок и непонимание.

Ангел поднимался выше, мы покинули залу, покинули башню, поднялись к небесам, а затем покинули и пространство сна.

Меня вытолкнуло из сна, как вода выталкивает пробку на поверхность. Я быстро пронёсся через Внутренне Пространство и проснулся.

И обнаружил себя на постели, в тёмной комнате. На мне сидела Святая, она трясла меня за плечи и что-то суетливо говорила, причитала.

— Ах! — болезненно вздохнул я и ухватился за Святую.

— Андаль! — плачущим голосом проговорила она.

— Я проснулся-проснулся, — тяжко ответил я. — Проснулся.

Святая заплакала и бросилась мне на грудь, крепко обнимая.

— В чём дело? — простонал я.

— Ты не просыпался. Я уже минут пять пытаюсь тебя разбудить, — жалобно проговорила она, всхлипывая.

— А зачем… зачем тебе меня будить? — с трудом спросил я.

Я всё ещё находился под впечатлением сна. И хоть моё тело никак не пострадало из-за того, что произошло там — мой разум и душа, судя по всему, понесли урон, и теперь я переживал это так же, как если бы пострадал телом. Мне было тяжело, я пребывал в угнетённом состоянии, свет Святой чуть было не сжёг мою душу. Мой разум сейчас был заторможен, магия подавлена, а душа порядочно истерзана.

— Я увидела жуткий кошмар, — проговорила Святая сквозь слёзы. — Там были какие-то чудовища, трупы, кровь, там пытали людей. Пытали какого-то старика… Жуть! Было очень страшно. Я проснулась и начала будить тебя. Но ты не просыпался, ты ворочался и стонал во сне, будто от боли. Я решила, что тебе тоже снится кошмар.

— Да, снилась какая-то дрянь, — сказал я.

— Чудовища? Пытки? Трупы? — спросила Святая и уставилась на меня, белки её широко раскрытых глаз блестели в темноте нашей спальни.

— Уже не помню, — простонал я болезненно. — Ничего не помню.

Я столкнул с себя Святую и повернулся набок.

— Отстань от меня, — сказал я.

Святая зарыдала.

— Ну-ну… Успокойся… — я наугад протянул руку себе за спину и ухватился за какую-то часть тела Святой, помял её, ущипнул, погладил. — Это был лишь сон… Лишь сон…

— Да, — ответила Святая детским голоском сквозь слёзы. — Да… шмыг-шмыг… Плосто сон… шмыг-шмыг…

— Просто сон.

— Холосо… шмыг… что ты плоснулся… С тобой мне… споко-о-ойно…

Святая обняла меня сзади, и так мы пролежали в постели некоторое время. Девушка постепенно успокаивалась, плач стихал, успокаивались и мои фантомные боли в теле. Раны, что нанёс мне Айустин, не отразились на теле — однако боль от них ощущалась, и довольно сильная.

Святая вздохнула и приподнялась на постели.

— Это ужасное место, — сказала она.

— Ты про что?

— Наша постель, — сказала Святая каким-то странным серьёзным тоном пророчицы. — Это ужасное, чёрное место. Тут полно злой энергии. Я чувствую её. Нельзя тут оставаться.

Святая решительно покинула кровать. Я — вслед за ней.

Похоже, она почувствовала ауру Эльсора, которая проникла в мой сон и в меня в тот момент, когда я вступил в контакт с Осколком. Полагаю, именно это и встревожило Святую во время её сна, и породило кошмары и разбудило её.

Святая протестовала против того, чтобы и дальше оставаться в постели — и даже вовсе находиться рядом с ней. Поэтому мы покинули спальню и переместились на кухню.

Здесь Святая достала из закромов бутылку вина — у нас всегда имелся небольшой запас алкоголя — также достала кое-какие закуски: крекеры, сыр, хлеб, мы зажгли свечи, и сели за стол.

Устроили спонтанную пьяную вечеринку посреди ночи. На лице Святой долгое время оставалось тревожное выражение — кожа бледная, губы дрожали, глаза расширены. Однако по мере распития вина — бокал за бокалом — она успокаивалась, щёки розовели, в глазах появлялся блеск.

В какой-то момент Святая перестала думать о кошмаре, который для неё символизировала наша спальня и кровать, и даже прекратила поворачивать голову и время от времени бросать испуганный взгляд на постель, оставленную позади.

Мы выпивали и беседовали. Мы обсуждали самые разные вещи, говорили на отвлечённые темы, чтобы расслабиться и максимально отдалиться от того, что вызвало у Святой такое сильное потрясение. Я развлекал её как мог, и Амнэлия смеялась над моими шутками, ласково улыбалась мне, и в глазах её ясно читалась влюблённость.

Снаружи стояла тёмная ночь, окна во всех домах были темны, а мы пили вино при свечах и веселились.

Затем мы решили выйти наружу и немного прогуляться, подышать свежим воздухом. Святая взяла меня под руку, и мы неспешным прогулочным шагом двинулись вдоль по нашей улице. В другой руке у меня была бутылка вина — мы к тому моменту уже начали вторую — и я на ходу, время от времени, прикладывался к ней, отпивая прямо из горла, или угощал Святую.

Мы остановились посреди улицы, и Святая задрала голову вверх, уставившись на звёзды. Небо полнилось этими маленькими светящимися точками.

— Это — Визания Премудрая, ик! — пьяно проговорила Святая, указывая на одно из созвездий.

Она еле стояла на ногах, её шатало, она безостановочно икала.

— Вот ви’ишь — вот г’лава, вот — туло… вище. Ик! А т’м — Посох Зиянора… А вот — Кр-р-ры-ы-ылья Баэтэса — ик! — верного слуги Зецара.

Святая перечисляла светлых богов или их слуг и предметы, упомянутые в писаниях и мифах храмовников. Я чуть не подпрыгнул, будто молнией ударенный, когда услышал, что она говорит.

— Хм… — задумчиво проговорила Святая и, приобняв меня, повисла на моём плече. — Хекс, откуда я всё это знаю?! Я ш-што — вумная?! Я… это… я — какая-то звездо… ик!.. чётиха?! Звездо… чётка?

Она уставилась на