– Кровь за кровь! – процедил мужчина. – Брат мой, да упокоится теперь твоя душа на небесах, и да примет тебя в свои объятия всевышний!..

Он включил переговорник тактической связи и в дополнение поднес к губам портативный «Кенвуд».

– Ассалам алейкум, братья и сестры! Приступайте к делу! Да пребудет с нами всевышний вовек! Аллах акбар!!!

Другой мужчина, хотя и был прикинут, как типичный лох,[41]пользовался, судя по всему, непререкаемым авторитетом у тех вооруженных людей, кто пожаловал в рубку вместе с ним. Некоторое время, как бы не обращая внимания на все происходящее вокруг, он с кем-то общался по сотовому телефону. Затем, закончив разговор, – на губах у него змеилась кривая ухмылка – он отошел в самый дальний угол помещения и, сложив руки на груди, стал смотреть на двухметровый плоский экран, на который подавалось изображение от следящих телекамер и чье пространство сейчас было поделено на двадцать четыре сегмента…

Все были заняты, все при деле. Двое боевиков уже вытащили вон обоих мертвяков, определив вместе с третьим их дохлым коллегой в нишу за просторной рубкой, где их сложно будет заметить не то что из зала «Р-стора», но и даже тому, кто вздумает подняться или пройти начинающуюся здесь галерею, где размещены офисы местной администрации….

Третий взялся вытирать какой-то тряпицей забрызганный чуток кровью и толикой вышибленных мозгов стол и спинку одного из офисных кресел, а затем подтер несколько кровавых пятен на полу…

Четвертый, чувствующий здесь себя по-хозяйски, уже уселся в одно из трех операторских кресел и готов действовать по первой команде.

Абдулла, вольно поставив правую ногу на хребтину учащенно дышащему эсбисту, уставился, подобно впередсмотрящему на корабле, в панорамное стекло рубки: неплохой, однако, отсюда открывается вид на огромных размеров зал супермаркета, напоминающий в этот час потревоженный людской муравейник… взору также открыт немалый фрагмент центрального пассажа, где тоже весьма и весьма многолюдно…

– Берегись стрелков! – заорал Рейндж, узрев опасность впереди. И тут же, еще не осознав толком, что вокруг них происходит, рявкнул, хватаясь левой рукой за руль. – Вперед!! Полный газ, Анна!!!

Мощный «Гелентваген», набирая на коротком разбеге скорость, мчался теперь меж двух рядов припаркованных машин, разгоняясь, казалось бы, для того, чтобы вмазаться – в каком-то безумном порыве – в ультрамариновую стену!.. Точно такая же тачка, по которой густо садили из «калашей» какие-то черти – палили с двух сторон, в три или четыре ствола сразу! – была уже в полусотне метров… в тридцати… в двадцати… вот их наконец заметил один из стрелков… развернул в их сторону пышущее боевым азартом лицо, повернулся всем корпусом, но было уже поздно: джип принял его на передний бампер, подбил, тело уже в воздухе встретилось частично с правой стойкой, частично с лобовым стеклом, совершив причудливое сальто-мортале, и шмякнулось позади оземь, как мешок с картошкой.

Северный проход сейчас был слева от них; возле растерянных людей, часть из которых, заслышав звуки стрельбы, инстинктивно опустились на корточки, прячась кто за припаркованную машину, а кто и за своего ближнего, носились быстрые и невидимые глазу безжалостные огненные шмели; смерть уже собирала здесь свою первую жатву… кто-то уже был ранен шальной пулей, а кто-то, тихо и как-то жалобно охнув, ткнулся пробитой головой в землю…

А сдвигающиеся двери уже заблокированы, и металлические жалюзи неспешно, казалось бы, звено за звеном струятся, спадая вниз…

Если не пробиться, не вломиться сейчас в ТРК, то фиг туда потом пробьешься!!!

Та же самая мысль, очевидно, посетила и голову Измайловой: ее правая нога до отказа вдавила в пол педаль акселератора, а рука на баранке, поверх которой несколькими секундами ранее легла ладонь ее старшего напарника, задала их разогнавшемуся джипу единственно верное, единственно возможное направление…

Пуля, угодившая в правое переднее стекло, свистнула в нескольких сантиметрах от затылка Рейнджа, пробила подголовник кресла пассажира, обожгла острый кончик правого уха Ганса и вылетела вон: через левое заднее стекло.

А в следующее мгновение массивный «Гелентваген» – с грохотом и скрежетом, в брызгах стекла – влетел в витрину расположенной на первом этаже ТРК «Евроаптеки», высадив и саму витрину, за которой находились стеллажи, и целиком коробку двери запасного выхода…

Повезло: стеллажи, отъехавшие на несколько метров в глубь помещения аптеки, смягчили, самортизировали удар, так что никто из пассажиров джипа, включая пса, в ходе выполнения этого опасного трюка серьезно не пострадал…

Дружно вывалились вон из салона: агентесса, вырывая на ходу «беретту» из наплечной кобуры – налево, Рейндж, тоже обнажая ствол по ходу маневра, соответственно – направо! Жалюзи, размотавшись до середины, дальше не пошли: закрыться полностью им помешала торчащая из проема наружу – всего на каких-то сантиметров двадцать! – корма «Гелентвагена». Да, удачно, надо сказать, вклинились – с правой стороны, где заныкалась в стенном выступе агентесса, остался проход шириной чуть более метра и высотой около полутора! Ну а другой бок вошел впритирочку, здесь щель всего сантиметров в пятнадцать-двадцать…

– Полста седьмой! – прозвучал в микродинамике, вставленном в ухо, встревоженный голос оператора ФАКа, с которым они находились на связи с того момента, как покинули РПУ близ станции метро «Аэропорт». – Доложите обстановку!

– Обстановка… крайне паршивая! – приблизив дужку микрофона к губам, выпалил вслух Рейндж. – Кажется, кто-то заблокировал двери комплекса! Нас обстреляли на паркинге… есть «двухсотые» среди наших! Идет боестолкновение с группой неизвестных! Шлите подмогу, немедленно!

– Уточните, Полста седьмой, что конкретно у вас происходит?! – Это уже явно кто-то из начальников, судя по властным ноткам, показалось даже, что голос этот знакомый принадлежит генерал-лейтенанту Н. – Вы можете толком доложить обстановку, черт побери!

– Это захват, мать вашу!!! – скользнув по капоту джипа на другую сторону, заорал на всю округу Мокрушин. – Третий, ты меня слышишь?! Гони сюда, к «Максиме», все, что есть: «тяжелых»,[42]пару «глушилок» и врачей – в первую очередь!!!

На паркинге продолжала бушевать огненно-свинцовая метель. Боевики, которых здесь было не менее десятка стволов, большей частью переодетые в униформу, схожую с прикидом местных секьюрити, умело воспользовавшись элементом внезапности, принялись в упор расстреливать сначала серый «Гелентваген» – ни одному из трех сотрудников так и не удалось выбраться наружу живым из этого продырявленного, подобно ситу, автоматными очередями джипа!.. – а затем перенесли огонь на подъехавшую к месту боестолкновения черную «ГАЗ-31», безошибочно определив для себя ее спецслужбистское происхождение…

– Ну?! Что дальше, Влад? – спросила агентесса у напарника, который, присев на корточки возле кормы джипа, осторожно высунул голову наружу. – Какие есть предложения?