Ей надо вернуться. Иначе эти двое, Тео и Эш, останутся врагами навеки. В ее власти это изменить.

Она так пыталась прорвать ткань времени, что ее тело выгнулось от напряжения. В голове что-то пульсировало, уши раздирала боль.

Но время возвращения пока не наступило. Еще нет.

В прошлом у нее остался еще один долг: ей нужно понять, что случилось с Овейном.

* * *

В горячей золе пальцы Овейна нащупали кусок металла. Звезда. Неровные края разрезали кожу. По рукам прокатилась боль. Эту звезду Овейн сделал для Бриса, закалил в огне и повесил над колыбелью. Звезда, похожая на родимое пятно Гвенор, унаследованное сыном. Жена, должно быть, вшила ее в венец, изготовленный для Бриса; венец, который она делала бессонными ночами, украшая его священными травами и амулетами.

С огромным трудом Овейн вытащил звезду из огня. Посмотрел на сжимавшую ее руку. Кровь. Странно. Как он ухитрился оставить на запястье такой ровный круглый порез?

* * *

Жас поняла, что видит уже не кровь, а красную нить, которую Ева завязала на ее запястье для защиты. Жас вошла в прошлое, держась за нить. Теперь настало время использовать ее для возвращения. Она глубоко вдохнула. Пора начинать подъем.

Вдох. Чувство жжения стало слабее.

Вдох. Она пыталась заговорить – тщетно.

Тео взял ее руки в свои. Крепко стиснул. Слишком крепко. Что-то вдавилось в ее кожу.

Жас выдернула правую руку и разжала ладонь. Внутри был кусок грубо обработанного металла в форме звезды.

Тео теперь тоже смотрел на ее ладонь. И Эш.

Тео прикоснулся к звезде.

– Как родимое пятно на шее Наоми, – прошептал он. – Такая же странная семилучевая звезда…

Жас хотела рассказать братьям о женщине из своего видения. У той на груди тоже было родимое пятно в форме семилучевой звезды.

– Наоми. Гвенор. Через две тысячи лет. У обеих одна и та же метка. Души связаны. Вы оба связаны с ними обеими. И друг с другом.

– О чем ты говоришь? – спросил Тео.

– Звезда. Овейн сделал ее для сына, когда Гвенор была беременна.

– Овейн? Гвенор? Кто это? – не понял Эш.

– Трое любили друг друга.

Жас сделала попытку объяснить. Но рассказать надо так много… С чего начать? Они были семьей. Но Овейна заставили выполнить волю богов. Он не мог ослушаться и подвергнуть риску все племя. И он сделал то, что от него требовали. Принес в жертву собственного сына.

Оба ждали продолжения. Жас не была уверена, что братья поняли сказанное ею. Она так устала. Но объяснить нужно. Они должны понять – и тогда смогут исцелиться.

Вдалеке послышался громкий вой полицейской сирены.

Жас открыла глаза и увидела сидящего у изголовья кровати Робби. Робби приехал! Ее замечательный, добрый и упрямый брат смотрел на нее и улыбался. Шторы в уютной голубой комнате были задернуты, но солнечные лучи все-таки проникали внутрь. Темно-красные розы в большой вазе на столе издавали сладкий, чувственный аромат.

– Привет, – сказал Робби. – Я волновался. И остальные тоже. Ты все спала и спала.

– Сколько? – охрипшим от долгого молчания голосом спросила она.

– Двое суток, Жас. Целых двое суток.

Брат наклонился и поцеловал ее в лоб. От него так чудесно пахло: сандаловым деревом, амброй, дубовым мхом и дымом. И еще чуть-чуть пряностями. Запах Робби, необычный, но такой знакомый. Приносящий успокоение.

– Который час?

– Шесть.

– Утра?

– Вечера.

– Откуда ты здесь?

Появление брата казалось ей чудом.

– Когда Тео и Эш принесли тебя сюда, Минерва позвонила Малахаю, а тот – мне. Он сам хотел вырваться, но я был ближе и сумел добраться быстрее. Последний раз, когда я разговаривал с ним, он грозился приехать, если к утру ты не проснешься.

Жас озадаченно помолчала. Почему вообще кто-то должен был приезжать?

Потом к ней начала возвращаться память. На первых порах медленно, потом лавиной. Они находят второй том дневника. Читают. Одурманенный Эш и его нападение на нее. Драка между братьями. Она ныряет глубоко в прошлое, чтобы понять, кем они были друг другу и как это связано с настоящим. Находит необходимые ключи, распутывает загадку, выясняет подробности той давней трагедии. Кости на погребальном костре. Странная многолучевая звезда. Такая же, как родинка на груди у Гвенор. И у Наоми – так сказал Тео.

– Мне нужно все тебе рассказать. И объяснить Тео и Эшу, кто они такие и что…

Робби улыбнулся.

– Объяснишь. Но сначала поешь и хоть немного восстанови силы. У тебя сорок восемь часов крошки во рту не было.

* * *

Ева принесла чай и тосты с клубничным джемом. Ничего вкуснее не ела, подумала Жас. Ягоды сверкали на ломтике хлеба, как драгоценности, и лопались на языке. Ароматный горячий чай бодрил. Он пах жасмином так явственно, как будто она стояла около цветущего куста.

Все ее чувства были обострены. Простыни шелковисто касались кожи, подушки мягко обнимали. Издалека доносились звуки негромкой чарующей музыки.

Жас задумчиво призналась:

– Чувствую себя… странно.

– В смысле?

– Трудно объяснить.

– Но лучше или хуже?

Мгновенная заминка.

– Лучше.

Брат улыбнулся.

* * *

Покончив с едой, Жас приняла горячий душ, оделась и спустилась вниз, к остальным.

Ева, Минерва, Тео и Робби ждали ее в гостиной. Ева подала кофе и бисквиты. В камине пылал огонь; отблески пламени мешались с бликами от лампы; пахло горящим деревом.

Минерва смотрела на нее с тревогой и облегчением. Тео нервничал. Жас знала: он винит в произошедшем себя. Но ведь на самом деле с ней ничего не случилось, верно? Сейчас она помнила все очень четко. Есть ли в ее воспоминаниях пробелы?

Она села к столу.

– А где Эш?

Тео презрительно фыркнул.

– В больнице. Сломал несколько ребер. Он под надзором полиции.

– Под надзором? Почему? – не поняла она.

– Почему?! Ты вправду не помнишь? Он же на тебя напал.

– Он не виноват.

– Еще как виноват!

Последние кусочки мозаики встали на место.

– Не виноват!

– Жас, но он же мог тебя убить!

– Он был одурманен. Так же, как и я. Должно быть, он стоял и слушал, как я читаю дневник. Долго стоял. Он так же поддался искусу, так же поверил Призраку, как и Виктор Гюго. Эш думал, что сумеет таким образом вернуть Наоми. Или, может быть, даже Гвенор.