— Представитель. Здесь. Принял форму ее матери, — по-военному коротко отчеканила Китти. Похоже, кто-то ее неплохо натаскал, прежде чем выпустить «в поле». — Я ее обезвредила.

— Да, — Черт повернулся ко мне, и я заставила себя посмотреть ему прямо в глаза, — пока я психовала и кричала, чтобы она не смела ее трогать.

Волк кивнул и переступил с лапы на лапу, оглядывая нас с ног до головы и пытаясь заглянуть за спину. Мы непонимающе переглянулись.

— Погоди, кажется, поняла. Он хочет убедиться, что мы не пострадали, — я встала и повернулась, представив капитану полный обзор. Катарина сделала то же самое — как могла медленно.

Черт кивнул еще раз и развернулся, оглянувшись на нас.

— Жаль, что оборотни в звериной форме не разговаривают, — вздохнула вампирша, трогаясь за ним, — было бы куда проще их понимать.

— Если бы животные разговаривали — это был бы уже какой-то Дисней, — я отряхнула джинсы, — а у нас тут суровая реальность.

Следуя за Чертом, мы довольно быстро вернулись на площадь — там ждали наши люди. Вел стояла куда более напряженная, чем была, когда мы уходили. Я заметила, что губы у нее искусаны, а на лбу выступили капельки пота. Крапива тоже казалась обеспокоенной.

Когда мы подошли, Черт коротко зарычал, привлекая внимание женщин, и я почти физически ощутила, как лопнуло нависшее над площадью напряжение.

— Слава богам! — Вел открыла глаза и хотела было подойти ко мне, но ее отстранила выросшая как из-под земли Крапива:

— У них могут быть скрытые повреждения, — она сдвинула рыжие брови и оттащила меня в сторону. — Снимай куртку, надо осмотреть тебе спину и руки. Тобой, — она кивнула вампирше, — займусь чуть позже. Вас повредить куда сложнее.

Мне пришлось снять не только куртку, но даже свитер, оставшись в майке. Крапива крутила меня с неженской силой, исследуя каждый сантиметр кожи, боясь обнаружить порез. Мимоходом заметила, что шрамы у меня на спине выглядят неплохо и с течением времени исчезнут совершенно — лет через пятьдесят или семьдесят. Меня даже немного удивило, как спокойно она говорила о таких временных отрезках, — обычно этот тон свойственен нелюдям, которые уже перемахнули через вековой рубеж и собираются прожить еще несколько раз по столько же.

— Ну как? — Исчезнувший на минуту Черт уже стоял рядом, накинув рубашку и застегивая ремень на джинсах. Поймав мой взгляд, он как будто смутился: — Извини…

— Да ничего, — я послушно мотнулась в сторону, пока Крапива осматривала мою шею, — ты просто не знаешь, как меня Оскар убеждал в свое время в существовании оборотней.

Черт выгнул бровь и хмыкнул. Кажется, мы друг друга поняли.

Когда целительница отпустила меня, позволив одеться, и переключилась на Катарину, Вел была уже рядом, стиснув меня в объятиях.

— Я так переволновалась, когда почувствовала всплеск в вашей стороне и сразу же такой выброс эмоций от тебя! — Она ударом выбила из пачки сигарету и закурила. Я заметила, что руки ее чуть заметно дрожали. — Вообще, не знаю, чем АлеДми думал, когда тебя вниз посылал, я не знаю, у тебя же такой эмоциональный фон после всего произошедшего…

Я замерла, так и не надев второй рукав свитера. Шеферель не мог не понимать, что туман отреагирует на меня, и не надо быть Вассерманом, чтобы понять, какую именно форму он примет! Он надеялся, что я смогу убить Представителя, обретшего форму близкого мне человека?!

— Сволочь… — прошипела я и окинула взглядом небо, — Черт, долго еще до конца?

Капитан удивленно на меня оглянулся. Он уже полностью оделся и снова выглядел более или менее представительно.

— Еще час где-то… А что?

Я с остервенением одернула свитер:

— У меня есть острое желание кое-кого убить!

Катарина, к этому моменту уже полностью осмотренная Крапивой, обернулась ко мне с немым вопросом в глазах.

— Кстати, тебе тоже может захотеться это сделать!

Вампирша приподняла брови и чуть улыбнулась.

Оставшееся до восхода время мы провели недалеко от капитана. Черт запретил нам оставаться на площади (что и понятно: появись еще один Представитель, в опасности оказались бы наши люди), но и отпускать куда-то в сторону не хотел, полагаясь на скорость Катарины и свой опыт. Он остался в состоянии средней трансформации, то что называлось «10%» — клыки, глаза, когти. Как следствие — небольшой переизбыток шерсти и проблемы с ногами, которые частично превратились в лапы. Вид был довольно странный, и если бы я не привыкла к оборотням, то сказала бы, что даже страшный. Словом, хоть в «Человеке-волке» вместо Дель Торо снимай.

Мы послушно кружили за ним, проверяя и перепроверяя сизоватый туман, волнами набегающий на Город. Сейчас, имея возможность не концентрироваться на работе так сильно, я снова поразилась этому месту: вот здание, вот за ним пустырь (не больше метров десяти!), вот край этого пустыря — черная сухая земля, больше похожая на пыль, — а вот уже туман съедает ее остатки. И сколько ты в него ни вглядывайся, там нет ничего, только темнота, плотная и вязкая.

Катарина, быстро окинув взглядом территорию, поддала какой-то камешек носком ботинка, и он улетел в темноту за границей.

— Как думаешь, что там?

Я пожала плечами:

— Как учили меня — ничего. Только туман. Потому что человеческих эмоций еще не набралось достаточное количество, чтобы отразить Внизу то, что существует Наверху.

— Знаю, — вампирша поморщилась, — но ведь Нижние Уровни бывают не только у Петербурга. Значит, где-то в тумане начинается другой город?

— Ну… — Я задумчиво посмотрела вслед Черту, который, обманчиво прихрамывая, патрулировал линию: — Где-то там. Примерно на расстоянии семисот километров начинается Нижняя Москва.

— Была там?

Я помотала головой:

— В сам город как-то заезжала, давно, а внизу бывать не случалось. Шеф никогда не упоминал, а с тех пор, как я работаю на НИИД, и вовсе велел не соваться.

— И города постоянно расширяются? — гнула свое Катарина.

— В принципе.

— То есть в какой-то момент наступит ситуация, что города почти соприкоснутся и тумана между ними не будет? — Она резко остановилась, и в ее матовых глазах как будто что-то блеснуло.

Эта мысль мне в голову не приходила. Я хотела было сказать, что при нас это не случится, но потом вспомнила, что живем мы почти вечно, а значит, при нас может случиться все что угодно. Особенно при Катарине. Оскар как-то говорил мне, что нужно пятьдесят лет, чтобы предмет сверху отобразился снизу. Значит, если я доживу хотя бы до возраста Оскара, Город успеет расшириться еще раз десять… От такой математики кружилась голова.

Катарина внимательно следила за моим лицом, пока я производила в уме расчеты. Потом беззвучно усмехнулась и посмотрела вперед, где махал рукой Черт. Мы с ней подняли головы почти одновременно — небо стало медленно сереть.