Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– У меня все было намного прозаичнее, – отмахнулась королева, которую потянуло на откровения.
Этот запах весны и любви, пронизывающий старый сад, дурманил разум. Заставлял сердце болеть, а голову вспоминать… всякое.
– И у них правда есть рога? Там, в Керракте?
– О да, и еще какие, – горько усмехнулась она, махнув рукой над своей короной. – Поначалу они меня жутко смущали, но потом… перестала замечать. Рога и рога. Некоторые даже красивые. И что вы думаете о моей истории?
– Нет в мире большей жестокости и несправедливости, чем попытка надеть на женщину оковы. Пусть даже золотые. И присвоить ее себе. Рабство давно отменили, – пробурчала, искоса поглядывая на «величество» и ее пресловутые юбки.
Едва ли я смогу забыть увиденное, услышанное и… прочувствованное в том шкафу. Когда я застукала Вейна у статуи Имиры, сердце в груди едва дрогнуло. Но сегодня днем оно превратилось в камень и разорвало все внутри так, что даже Райсу не заштопать.
– А у меня нет большего желания, чем их вернуть. Свобода не всегда приносит счастье, – сдавленно прошептала Ее Величество и быстрым шагом вышла из сада.
Я отлепилась от старого ствола и проводила юбки растерянным взглядом.
– Похоже, у вас тоже имеется талант доводить до слез, – процедил Рэдхэйвен, появляясь с той самой стороны, в которую убежала королева.
– Чего? – я аж поперхнулась.
Да более мирного теоретика еще поискать. То, что я на него с подушками бросаюсь, еще не значит, что на всех.
– Давно не видел, чтобы Элси плакала, – пояснил Даннтиэль, покручивая в руке стакан. – Что вы ей сказали?
– Что рабство в Эррене так-то отменили тысячу лет назад, сир рабовладелец! – фыркнула сердито. – Но, похоже, наша королева весьма неразумна, раз мечтает о кандалах.
– Напротив, она правит очень мудро. Как любое неглупое дитя, она прислушивается к советам старших, – строго выдал проклятый хитанец. – Не хотите мне объяснить, какая живность вас укусила, раз уж для анжарских ос нынче не сезон?
– Не хочу.
– И все-таки вы мне сейчас все объясните, – он настойчиво вернул меня к стволу.
– Судя по всему, вы решили наградить свою вынужденную невесту рогами без всяких проклятий, – выплюнула ему в высокомерное лицо. – Так вот, смею заверить, сир Рэдхэйвен, дамам они тоже не к лицу.
– Какими рогами?
– Вероятно, зелеными. Или в полосочку. Мне без разницы, – тараторила заведенно. – Я в полной мере осознала и прочувствовала, насколько вы ценны короне.
– Она вам что-то сказала?
– Зачем же говорить? Я сама все видела. Из шкафа. Этими вот глазами!
Посмотрела в упор в его черные. Которые золотыми становиться пока не собирались, но еще не вечер. То есть вечер, но не поздний. Словом, для меня мастер проклятий сиять отказывался.
Ну и Варх с ним!
– Вы явно видели что-то не то, Эйвелин.
– Сами шипели на меня ощипанным квахаром, когда я всего один танец уделила Вейну… А днем!
– Днем я не сделал ничего, что могло меня как-то перед вами скомпрометировать.
Да он меня совсем за слепую держит? Думает, я дальше своих книг ничего не вижу?
– Правда? То есть мне тоже так можно, раз уж у нас с вами все «двустороннее»? – уточнила с вызовом, решительно топая к выходу из благоухающего любовью сада. Он пах не для меня. Как и Даннтиэль. – Пригласить Диккинса в свою спальню, задрать юбки и стонать на подушках? Благодарю за дозволение… Я немедленно приступлю к той фазе, в которой я мщу вам той же монетой!
Пыхтя загнанной россохой, я добежала до нашего вояжера, захлопнула дверцу перед надменным носом одного гхарра и велела водителю трогаться.
Мой выигрыш еще не растратился, и я могла позволить себе одинокую поездку до академии. Хоть какая-то польза от этого квахара.
Глава 33
Глава 33
Вояжер резко затормозил, и я ухнулась носом в диванные подушки напротив. Уфф!
– Я понимаю, конечно, что дорога далека от идеала, но не могли бы вы… – промычала, отлепляя себя от кожаного сидения.
Проглотила остаток фразы, увидев ошарашенное лицо водителя. Он будто узрел впереди нечто настолько страшное и мрачное, что как-то разом побелел. И даже ритуальным знамением себя осенил.
Дверь распахнулась, и внутрь взобрался мой рабовладелец. Пыхтящий, как судно, разрываемое темным топливом.
– Маленькая зараза, – бубнил себе под нос, устраиваясь на диванчике рядом со мной. – Такая умненькая, а такая…
– Какая?
– Такая! – фыркнул и махнул рукой ошалевшему водителю. – Истинный теоретик! И «исследование» провела, и факты «проверила»… Только выводы сделала совсем не правильные.
– Я хороший теоретик. И выводы у меня обычно верные, – я отвернулась к окну, сердито сопя. – Терпеть не могу, когда меня держат за идиотку. Извиваетесь, как подгоревший анжарский змей. Когда вы говорили со мной прямо и открыто, пусть даже жестоко, вы мне больше нравились.
– Нравился? – хрипло уточнил Рэдхэйвен, все самое ценное пропустив мимо ушей. И зачем-то пододвинулся ко мне на диване.
– Разонравились! – я выпустила изо рта кипящий воздух и растерла горячие щеки.
– Совру, если скажу, что ревность тебе не идет. Но у тебя нет для нее объективных причин.
– Я не ревную, – проворчала сердито.
Вот ведь выдумал! Я же разумный человек, а не какая-то…
– Эйвелин… – он развернулся ко мне всем корпусом и зажал в углу дивана.
– Я в этот брак не напрашивалась, сир! – прошипела, упираясь в вархового хитанца ладонями. – Более того: я очень даже против. И я знаю, что ни гхарра у нас не «двусторонние» обязательства. Читать я пока не разучилась. Так что я требую…
– Внимательно слушаю.
– После всего увиденного… т-требую расторгнуть брачный контракт… – задохнулась под прижавшейся ко мне тушей. – Потому что… если не отпустите меня по-хорошему… я буду вам самой худшей женой, какую только сможете вообразить!
– Это я уже понял, – пропыхтел Рэдхэйвен, порывисто целуя меня в выкрученное запястье. – Варх меня дернул в это ввязаться…
– Так не ввязывайтесь!
– Не могу. Не могу, зараза, – жарко поцеловал в развернутую ладонь. – И объяснить не могу… Я не имею права разглашать.
