Он чуть подвинулся, шаря глазами по ее телу. В его взгляде не было сладострастия: только холодный расчет. И ни малейших эмоций, словно он оценивал качество говяжьей туши.

– Подумайте сами, – продолжал он, сверля ее белесыми глазами, – сколько жених вложил в вас своей любви. – Уоллес презрительно фыркнул. – Да и своей гордости, глупей он этакий. Но, так или иначе, вы слишком много значите для него. Что же до вашего брата… он не просто брат, а близнец. И следовательно, его чувства к вам достаточно глубоки, и он считает вас частью себя. И что, по-вашему, станется с ними, – злорадно продолжал он, – когда они узнают, что, разорив меня, погубили вас? И что ваш позор – дело их рук?

Прис молча смотрела на него, стараясь выбросить из головы ужасные слова. Нет смысла раздумывать над тем, что станется с Диллоном и Расом, иначе она, парализованная страхом, потеряет способность действовать. Может, на это и рассчитывал Уоллес?

Впрочем, он видел в ней всего лишь типичную, пусть и исключительно красивую, молодую леди. Такую, которая при малейшей опасности падает в обморок. Которой в голову не придет сопротивляться.

Уоллес даже не скрывал своего торжества.

– То, что я задумал, дорогая, будет идеальной местью и Кэкстону, и вашему брату. Все, что они ценили, любили, будет разрушено до основания, и они уже никогда не смогут оправиться от этого удара. И последствия этого удара будет преследовать их до конца жизни. Угрызения совести убьют их, и они унесут сознание вины в могилу. – Его глаза сверкали. Он смаковал, наслаждался каждым своим словом. – Несмотря на все их влияние и связи, они бессильны исправить то, что будет разбито моими усилиями. Хотите знать, что именно будет разбито? Вы.

Прис затрясло. Но она вынудила себя надменно вскинуть подбородок.

– И что же вы задумали?

Похоже, ему нравились пространные речи. Возможно, он любовался собой. И чем дольше будет разглагольствовать… Уоллес широким жестом обвел комнату:

– Как я уже упоминал, заведение обслуживает определенный класс джентльменов, имеющих деньги и положение. На этот вечер вам предназначено быть развлечением для молодых аристократов, угодить которым чрезвычайно сложно. Миссис Миллер была счастлива помочь мне. Она, как хорошая хозяйка, старается удовлетворить всех своих клиентов. Не сомневайтесь, они будут весьма довольны тем, что вы сможете им дать. Все четверо – аристократы, порочные и злобные негодяи, склонные к самым гнусным извращениям. Они видели вас и знают, каким украшением бальных залов в этом сезоне вы служили. С тех самых пор они жаждут насладиться вашим телом. И сегодня их мечты сбудутся.

Губы растянулись в недоброй улыбке. Глаза снова блеснули.

– Сопротивляйтесь сколько угодно: они это обожают. И будут насиловать вас всеми известными способами. – С этими словами он повернулся и направился к двери, но, уже отодвинув засов, обернулся: – Если переживете эту ночь, я сделаю все, чтобы Кэкстон и ваш брат узнали, где вас найти. И жалею лишь об одном: что не смогу остаться и видеть их искаженные горем лица. Но уверен, что вы и они все поймут. Желаю вам доброй ночи, леди Присцилла.

Издевательски поклонившись, он удалился.

Прис тупо смотрела ему вслед, еще не осознав в полной мере, что он задумал. И не могла найти ни слов, ни вопросов, чтобы задержать его.

Щелканье засова вернуло ее к действительности. Она прерывисто вздохнула и направилась к двери. Но только попыталась ее толкнуть, как дверь распахнулась. На пороге появился молодой джентльмен, за спиной которого толпились еще трое. Как и предупреждал Уоллес, все они принадлежали к ее классу, о чем говорили аристократические черты еще юных, но уже потасканных лиц. Глаза под тяжелыми веками нагло шарили по ее телу. Девушка медленно отступила. Они надвигались на нее, и в каждом шаге сквозила уверенность, что им позволены любые подлости.

Все четверо были одеты дорого, щегольски. На губах играли сладострастные улыбки.

Судя по виду, жестокому, открыто выжидающему, ждать от них пощады не приходилось. Она пятилась, пока ноги не прижались к краю кровати. Надежды не было. Они хоть и выпили, но были вовсе не пьяны. В глазах светились злоба и ненависть.

И тогда она поняла, что следующие несколько часов станут худшим кошмаром в ее жизни.

Кучер наемного экипажа натянул поводья, и Диллон выскочил на мостовую, прежде чем лошадь остановилась. Рас вывалился вслед за ним.

Улица была пуста.

– Который дом? – спросил Диллон кучера.

Тот кнутом показал на узкое здание на противоположной стороне улицы.

– Это заведение Бетси Миллер.

Диллон метнулся к двери. Рас бросился за ним.

Черная карета, преследовавшая их от самого Мейфэра, проехала чуть дальше и тоже остановилась. Диллон, не удостоив ее взглядом, стал колотить в дверь.

Мольбы ни к чему не приведут, крики тоже. Судя по тому, как они пожирают ее глазами, улыбаясь в предвкушении наслаждений, Прис чувствовала, что им это понравится, что плач и рыдания только подогреют их аппетиты.

Бежать было некуда. И лучшего места отбиваться не придумаешь. По крайней мере с обеих сторон никого нет, да и за спину пока что не зайдут.

Они заперли дверь и стали разоблачаться, швыряя фраки на шаткий стул в углу. Двое уже успели закатать рукава.

– Итак.

Негодяй, в котором она инстинктивно ощутила главного, которого следовало отвлечь прежде всего, медленно приближался, готовый схватить ее, если она вздумает вырваться.

Ей вспомнились частые драки с братьями в детстве. Она переступила с ноги на ногу, прикидывая, кого следует вывести из строя первым.

– Четверо… на двоих больше, чем нужно. Но…

– Прелестная леди Присцилла, – ощерился предводитель. Остальные выстроились полукругом. Но она по-прежнему наблюдала за главным.

– С таким соблазнительным ртом, роскошной грудью, длинными-длинными ногами и сладкой маленькой попкой… – почти мурлыкал он. – Господи, сколько наслаждения вы подарите нам сегодня!

Его голос слегка изменился, предупредив о надвигавшейся опасности.

Она успела приготовиться как раз в тот момент, когда он и его товарищ метнулись вперед, схватили ее за руки, смеясь над попытками вырваться, и без труда повалили на постель.

Прис отчаянно боролась, лягаясь и пиная нападающих: уверенные в своих силах, они не позаботились связать ей ноги. Тонкое покрывало, на котором она извивалась, издавало омерзительный запах, окутывавший ее приторно-сладким облаком и, как ни странно, придававший сил, о существовании которых она не подозревала.

Они сыпали оскорблениями, пытались прижать ее к матрацу. Она укусила кого-то за руку, откатилась в сторону и ощутила, как носок туфли вонзился в цель. Предводитель взвыл, схватился за низ живота и рухнул, но, не удержавшись, скатился на пол.