Он увидел, как Кочан возвращается в дом, держа в обеих руках ведра. Неспешно спускается в погреб, как любой рабочий, занятый очень привычным делом, которое выполнял уже много раз.

Сегодня в пятидесятый.

Мэтью больше не чувствовал себя тут в безопасности. По коже до сих пор бежали мурашки. В любой момент Кочан мог вернуться и закрыть дверь погреба.

Мэтью встал. В глубине фургона лежат заступ, кирка и колотушка, если Кочан их не занес внутрь. Но нет, скорее всего они остались в фургоне. Предстояло принять быстрое решение, которое могло закончить жизнь Мэтью прямо сейчас. Но чем дольше откладывать, тем хуже.

Мэтью выбрался из кустов, подбежал к фургону, три секунды раздумывал, какой предмет взять, отказался от кирки, потому что разносить Кочану кочан он не хотел, и взял колотушку. Подошел к двери погреба, подняв свое оружие, и стал ждать.

И ждал.

Кочана не было.

Изнутри, издалека донеслись звуки топора в работе. Что там рубят — Мэтью боялся думать, но по звуку явно не дерево.

Сделав глубокий вдох, он заглянул внутрь. С балок свисало несколько фонарей. Стены у погреба были земляные, и это был лабиринт комнаток и коридоров. Как ходы крысиной норы, подумал Мэтью, или штольни угольной шахты. В комнате побольше прямо перед ним стояло несколько бочек, лежали цепи и бухты каната, в углу — шкаф, а на полу — стопка джутовых мешков с напечатанным красной краской девизом миссис Такк.

Рубящие звуки раздавались справа. Мэтью осторожно спустился в погреб и увидел на стене коридора тень, отбрасываемую лампой из комнатушки. Тень топора и взлетала и опускалась, рубя тень чего-то, привешенного к потолку. Слышно было, как течет что-то в ведро. Мэтью решил, что туда ему не хочется.

— …нельзя же прийти и сразу, будто только вчера…

Приглушенный голос звучал у Мэтью над головой. Женский голос.

Тюк… тюк… тюк… стучал топор.

— …если бы ты мне помогла, то именно эта дверь могла бы…

Мужской голос ей в ответ.

Знакомый голос. До отвращения знакомый.

— Слушай, Ти! — резко сказала женщина. — Он тебя обратно не примет. Ни сейчас, ни потом.

Голос Ти стал шелковым, заворковал. Той помощи, которая Ти была нужна, он намерен был добиться. Мэтью поднял колотушку, словно хотел ударить обладателя голоса через неровные доски пола. Сердце бешено стучало, пленка холодного пота выступила на лбу. Голос Тирануса Слотера был ему хорошо знаком. А женщина, называющая его «Ти», говорила голосом Джемини Лавджой, только без прежней предупредительности и намного жестче.

В той комнате по коридору Кочан продолжал рубить. Дальше видны были ступени, поднимающиеся к какой-то двери. Когда Мэтью встал на вторую, она скрипнула, и он застыл на месте, ожидая, что либо откроется дверь, либо Кочан прибежит из коридора, но голоса продолжали бормотать и спорить. Два Лавджоя, похоже, завели дискуссию. И Мэтью собирался выяснить, какой же вопрос нарушил любовную гармонию убийцы и… кто бы она там ни была. Осторожно поднявшись по ступеням, он заглянул в щель между стеной и дверью, но увидел только желтый свет фонаря в комнате с темно-коричневыми обоями, а потом припал к щели ухом и стал слушать.

— …вообще не должен был сюда приходить, — говорила она. — Уж куда угодно, только не сюда!

— Я тебе сказал, в пансионе я перестал быть желанным гостем. Честер для меня не земля обетованная.

— Да черт побери! — оборвала она его. Мэтью услышал, как скрипнул стул. Они сидят? За каким-то столом? — Я тебе давным-давно сказала, что с тобой покончила! Не могу я тебе больше помогать!

— Ах, Лира! — Голос Слотера тек нагретым медом. — Не можешь или не станешь?

— Не могу и не стану. Весь день жуем одно и то же. Сколько ты еще собираешься эту кашу размешивать?

— Ну… — Мэтью представил себе, как он пожимает плечами с холодной улыбкой. — Пока не сварится.

Она замолчала. Потом сказала:

— У тебя опять голова потекла.

— Да, бывает, когда волнуюсь. Швы накладывал сельский идиот — чего от него ожидать? Дашь мне какую-нибудь чистую тряпочку?

Нервы у Мэтью плясали. Стук топора прекратился. Но потом начался снова, и Мэтью чуть успокоился — по крайней мере он знал, где Кочан.

Судя по звукам, миссис Джемини Лавджой — она же собственный близнец миссис Такк — прошла куда-то по комнате и вернулась. Снова скрипнул стул, и Мэтью решил, что она села. Он подумал, что сидят они за кухонным столом, потому что слышно было, как звякнула тарелка или стакан.

— Спасибо, — сказал Слотер. — Эх, не видела ты меня, Лира! Прежний огонь вернулся и прежние способности! Когда знаешь, что не сбился с шага, это так украшает жизнь!

— Все равно я тебе не верю. Насчет трех констеблей и индейца.

— Три самых крутых констебля, каких ты только в жизни видела, — повторил он убедительно. — Все — солдаты ополчения, как один. Взяли меня из сумасшедшего дома и обращались со мной как с обыкновенным преступником. Индеец потом появился, я уже говорил. Но я их всех убил, я лично. Перехитрил и завалил всех. Индеец меня достал было, но я его тоже выбрил в решительный момент. Ведь именно тогда я лучше всего действую — когда меня припирают к стенке. Как вот сейчас, дорогая моя. Как сейчас.

— Я тебе не «дорогая». И перестань кукарекать, я твои способности знаю. Не в этом проблема.

— Проблема, — повторил за ней Слотер, — в том, что ты мне говоришь: он в моих способностях не нуждается. А мы оба с тобой знаем, что я был у него любимым работником. Мы оба знаем, сколько раз он мне поручал закрывать счет — больше, чем любому другому. — Миссис Такк молчала, и Слотер добавил: — Смотри, как я аккуратно выбрил Ричарда Герральда. Это же все-таки чего-то стоит?

У Мэтью чуть не подкосились колени. «Выбрил Ричарда Герральда»? Что за безумие!

— Профессор Фелл примет меня обратно, — сказал Слотер в комнате за дверью. — Не даст пропасть зря такому таланту, как мой.

Вот здесь Мэтью чуть не пришлось сесть по-настоящему. Он прильнул к щели глазом, но все равно двух негодяев рассмотреть не мог. Похоже, они сидели где-то справа. Слышно было, что Кочан перестал рубить: стук топора сменился скрежетом лезвия по кости.

У Мэтью мозг трещал, пытаясь вместить все сразу: Тиранус Слотер был в Англии наемным убийцей на службе профессора Фелла. Сводил счеты за профессора, в частности, убивал врагов Фелла, получивших кровавую карту. Ричард Герральд, муж Кэтрин и основатель агентства, числился в списке Фелла на убийство и встретил в Лондоне свою страшную судьбу около десяти лет назад.

«Грейтхауз, — повторил Слотер в хижине преподобного Бертона. — Фамилию не знаю, но поклясться готов, что мы знакомы».

Наверное, дело в том, что Грейтхауз внешне очень похож на своего старшего единоутробного брата, и у Слотера мелькнуло воспоминание, хотя связать одного с другим он не смог.