– Я требую немедленно связать меня с посольством, – заявил Антиквар.

– Наши желания совпадают. Сейчас мы вызовем представителя Министерства иностранных дел, и он займется этим, – ответил подполковник.

Антиквар глядел хмуро и всем своим видом давал понять, что ситуация представляется ему идиотской. Акулов впал в прострацию.

Через несколько минут в кабинет вошел четвертый член группы, пропустив впереди себя пожилого человека в синем халате, у которого в руках были два пластмассовых бачка для проявления фотопленки, а под мышкой – черный мешок. В широкий карман халата был засунут третий бачок.

Шатов уступил место за столом. Человек в синем халате разложил свое хозяйство, затем поместил бачки в мешок. Мешок этот был особого рода, служил как бы переносной темной комнатой для обработки пленки. Он был светонепроницаемым, по бокам у него имелись два ввода – рукава, снабженные резиновыми манжетами, плотно охватывающими руку. Подобными мешками, только меньших размеров, пользуются фотокорреспонденты в командировках для зарядки кассет. Фотолаборант устроился поудобнее, взял кассету, отобранную у Антиквара, и засунул в мешок обе руки. Пошуршав там недолго, он вынул кассету – уже пустую, – передал ее Шатову.

Это была обыкновенная эбонитовая кассета фирмы «Agfa» с цветной яркой наклейкой.

Шатов достал из кармана перочинный нож с набором самых разнообразных лезвий, пододвинул стул к окну и расположился на подоконнике. Оглядев внимательно кассету, отклеил этикетку – под ней ничего не оказалось. Затем снял крышку, долго ее рассматривал. Крышка, казалось, возбудила в нем какие-то подозрения, но он пока отложил ее в сторону и с помощью ножа разломил корпус кассеты на две части. Исследовав их, снова взял крышку.

Фотолаборант за это время успел проявить пленку.

В кабинете царило напряженное молчание. Оно казалось противоестественным в этом небольшом, с обычную жилую комнату, помещении, собравшем восемь человек. Фотолаборант медленно поворачивал пленку за конец оси, выступавшей над бачком, Шатов скреб ножом о крышечку кассеты, и эти звуки резали Антиквару слух. Акулов сидел, безучастный ко всему происходящему. Наконец фотолаборант кончил дело. Ополоснув пленку, он посмотрел ее на свет и лаконично известил:

– Пустая.

Шатов прервал свое занятие, обернулся к фотолаборанту.

– Благодарю вас. Просушите и дайте мне. Можете быть свободны.

Фотолаборант отнес куда-то бачки, вылил их содержимое, а затем собрал все в мешок и оставил кабинет. Шатов продолжал исследовать крышечку, действуя на нервы Антиквару скрипом и скрежетом.

– Ну вот, полный порядок, – неожиданно сказал он громко, и Антиквар вздрогнул.

Шатов перешел к столу, взял из подставки лист бумаги и стряхнул на него крошечную полоску фотопленки – длиной в полсантиметра, а шириной не более двух миллиметров.

– Микрофотография, – с удовлетворением констатировал Шатов и пригласил Антиквара: – Прошу убедиться.

Но тот лишь метнул быстрый острый взгляд исподлобья, поверх очков и не пошевелился.

– Что вы можете заявить по этому поводу? – спросил Шатов.

– Это провокация…

Вскоре прибыл сотрудник Министерства иностранных дел и, выслушав сообщение подполковника Шатова, посмотрел дипломатическую карточку Антиквара. Затем снял трубку и неторопливо стал набирать номер на диске телефона.

– Это консульский отдел посольства? С вами говорит сотрудник Министерства иностранных дел Овчинников. В вашем посольстве есть атташе… – Он назвал фамилию. – Так. Необходимо, чтобы представитель посольства приехал в отделение милиции… – последовал номер отделения и адрес. – Да, прямо сейчас. Пожалуйста, мы ждем.

– Я требую отпустить меня. Вы не имеете права… – сказал Антиквар.

– Вот сейчас приедет представитель вашего посольства, ознакомится со всем происшедшим, и тогда мы решим, как с вами быть. А пока составим протокол. Сейчас мы еще не знаем, что содержит эта пленочка, однако факт есть факт – вы хотели ее получить от этого гражданина. Вот это мы и зафиксируем.

Составление протокола заняло пятнадцать минут. Когда он был готов, Овчинников предложил Антиквару прочесть и подписать его. Антиквар бегло просмотрел написанное и категорически заявил:

– Я не распишусь на этом.

– Почему? – спросил Овчинников. – Что-нибудь неверно?

– Да. Никто не подбрасывал кассету. Она принадлежит мне. А этого человека я вижу впервые.

– Вы будете подписывать? – последовал вопрос к Акулову.

– Что вы, гражданин начальник! – встрепенулся тот. – Я себе не враг!

– Вам это не поможет. Обоим, – вставил Шатов. Он не был раздражен, говорил спокойно. – Ладно, подпишем мы вместе с представителем Министерства иностранных дел товарищем Овчинниковым.

– Я могу быть свободен? – спросил Антиквар.

– Надо дождаться консула.

– Не ломайте комедию!

– Это не комедия.

Тут в дверь постучали, и появился высокий мужчина лет тридцати пяти.

– Что случилось? Почему вы задержали дипломата? – спросил консул.

– Этот дипломат злоупотребляет своим положением. Он был задержан в момент приема секретных материалов от гражданина Акулова, – объяснил Овчинников.

– Ложь! Этого гражданина я вижу впервые. Я протестую. Это неслыханно… – вскочив со своего места, резко заговорил Антиквар.

– Чем вы можете подтвердить свои обвинения? – спросил консул.

– Многим! – вмешался в разговор подполковник Шатов. – В качестве первого доказательства мы можем прокрутить кинопленку, на которой можно увидеть встречи вашего дипломата с арестованным нами гражданином Казиным, которого он привлек к шпионской работе. Несколько позже мы сможем показать вам его сегодняшнюю встречу на Новодевичьем кладбище с гражданином Акуловым. Товарищ Воркин, прошу организовать показ фильма.

– Не надо, – бросил сквозь зубы Антиквар.

– Мы можем идти? – спросил консул.

– Теперь – да, – последовал ответ.

Всю дорогу до своего посольства Антиквар никак не мог прийти в чувство от оглушительного удара, который был нанесен так неожиданно. Его жгла досада на самого себя, на разведцентр, на всю эту глупейшую затею с Борковым и с передачей пленки. В одно мгновение все полетело к чертям. Оказалось, что советской контрразведке вовсе не интересно держать его нетревоженным во имя засылки дезинформации. Гроша ломаного не стоят хитроумные расчеты разведцентра.

Оставалось проверить, действительно ли Кока арестован и что с Борковым.

…Трубку на том конце сняли сразу.

– Алло, вас слушают, – сказал нежный женский голос.

Не произнеся ни слова, женщина, звонившая из автомата, нажала на рычаг, но тут же подумала, что могла соединиться неправильно, и снова опустила монету в щелку, набрала аккуратно номер. Ей было известно, что по этому телефону никто, кроме мужчины, отвечать не может.