— А что случится, если я все же до нее дотронусь? — спросила конара Урдма, принимая корзину.

— Яд тут же проникнет в паутину, и конара Бартта умрет, как неродившийся младенец в утробе, — объяснила Джийан. — Теперь стой здесь. — Колдунья кивнула и снова подняла руки.

Конаре Урдме показалось, будто в ухе что-то хрустнуло, и она вздрогнула.

— Не двигайся! — предупредила Джийан. — Успокойся, а то твои руки трясутся! Отходит первый слой!

Когда-то, много лет назад, родители взяли конару Урдму на море, в гости к дяде. Там она увидела, как рыбаки вытаскивают из воды увитую водорослями сеть. В сети билась серебристая рыба, а в самом центре было что-то черное, извивающееся, с длинными щупальцами, трепетавшими в поисках жертвы, которую можно обвить и задушить.

Слой, который Джийан отделила от кокона, напоминал то чудище со щупальцами, преследовавшее во снах будущую конару, даже когда она вернулась с побережья. Урдма была так счастлива снова оказаться в Каменном Рубеже! Нить медленно перетекала в корзину, а у конары Урдмы, несмотря на предупреждение Джийан, дрожали руки. Попав на черное донце неглубокой корзины, нить не лежала неподвижно, а пульсировала и извивалась, как живая.

— Внимание! — объявила Джийан. — Отходит второй слой!

Конара Урдма видела, как сильно напряжена Джийан. Похоже, она ничуть не преувеличивала сложность задания. Мысли конары Урдмы вернулись к собственным планам. Она презирала Бартту еще во время учебы, презирала, потому что та смеялась над ее мечтами и амбициями. Бартта считала Урдму слабой, даже ничтожной. Она наделила ее крошечной властью и явно получала огромное удовольствие, периодически унижая, дабы еще нагляднее показать, кто есть кто.

«Тебе не стоит даже угрожать, — злорадно заявляла Бартта, — у тебя нет ни ума, ни фантазии, чтобы что-то замыслить против меня. Ты сплошное недоразумение!»

Джийан сняла еще один слой, который, тускло поблескивая, скользнул в корзину, и конара Урдма пошевелилась.

И вот теперь, когда она стала главой Деа Критан и наслаждалась каждой минутой своего превосходства над Барттой… Что же случилось теперь? Откуда ни возьмись появляется изгнанная сестра Бартты, которую некоторые младшие конары называют Матерью.

Третий слой паутины серебрился на дне корзины.

Нужно было что-то предпринять, конара Урдма давно это понимала, но окончательно ее план оформился лишь сейчас. Забавно, ведь Джийан сама подсказала ей, что делать. Заразив паутину, Урдма избавится от Бартты, а потом швырнет нить прямо на Джийан, чтобы устранить и ее. Только нужно действовать так, чтобы Джийан ничего не заподозрила. Все должно выглядеть как несчастный случай, будто она случайно выпустила из рук корзину, ставшую слишком тяжелой, в то время как кокон еще не размотали до конца.

Конара Урдма дождалась, пока в корзине собралась почти вся паутина, и споткнулась на ровном месте. Правое плечо опустилось, корзина чуть наклонилась, и верхний слой паутины скользнул по предплечью.

— Ой! — вскрикнула Урдма, почувствовав, как паутина обвивает запястье. Ей казалось, что паутина выстрелила из корзины и облепила ее руку так быстро, что у конары не было шанса ни вытащить ладонь, ни даже вскрикнуть. Вот и остатки паутины соскользнули с Бартты и обвились вокруг конары Урдмы. А Урдма не осознавала, что происходит, не чувствуя ничего, кроме адской боли. Паутина медленно растворяла ее кожу.

Джийан очень осторожно, почти любовно, держала на руках бесчувственное деформированное тело. С ног до головы тело Бартты покрывала коричневая слизь с комочками чего-то белого и студенистого. Джийан знала, что слизь исчезнет, когда Бартта начнет нормально дышать.

Конара Урдма, заключенная в волшебный кокон, бешено дергалась и извивалась.

Джийан улыбнулась и заговорила тихо, почти ласково:

— Ну, что чувствуешь, когда тебя съедают живьем? Пожалуйста, конара Урдма, опиши мне свое состояние поподробнее. — Колдунья усмехнулась и заговорила низким злым голосом, голосом Хоролаггии: — Тебя же предупреждали! Просили не трогать паутину. Хотя я знала, что искушение слишком велико. Желание прикончить Бартту было написано на твоем лице огромными буквами. Вот я и соврала тебе. Однако не отчаивайся, свою роль ты сыграла. Видишь ли, волшебная паутина — штука опасная, особенно в незавершенном состоянии. Единственным способом спасти Бартту было дать паутине новую жертву. На роль жертвы я выбрала тебя. Паутина — живое существо, как ты, наверное, уже поняла. Огонь сильно ее ранил, потому что у Бартты не было времени завершить ее создание. И все это время паутине было так больно, что ты и представить не можешь. — Джийан приложила ухо к бьющемуся кокону. — Впрочем, нет, вероятно, можешь.

Коричневая слизь высыхала, а белые студенистые комочки съеживались в мелкие бусинки, которые лопались, будто воздушные пузырьки. Обнажалась кожа, сильно покрасневшая от пропитывавшей ее жидкости и исцарапанная, как бывает всегда, если не до конца дочитать заклинание. На лице Бартты с правой стороны появился шрам. Он тянулся по диагонали от опущенного уголка рта вниз, сморщивая шею. Шрам был настолько грубым и глубоким, что никакое заклинание здесь помочь не могло. «Ну, красавицей она все равно не была, — подумала Джийан, — одним шрамом больше, одним меньше».

Джийан усадила сестру поудобнее, а Хоролаггия подумал, что, как только позволит Маласокка, нужно будет как-то укрепить это временное тело. Джийан впилась в губы Бартты и языком разжала ее зубы. Споры Церрна скользнули по сморщенному языку Бартты, прилепились к небу и тут же стали прорастать.

Услышав издалека радостный крик Мигорры, Хоролаггия заговорил голосом Джийан:

— Пришло наше время, брат, твое и мое.

* * *

Всякий раз при виде Старого В'орнна Курган старался вести себя осторожно. Мало того что Старый В'орнн оказался лишь очередной ипостасью Нита Батокссса. Теперь-то получалось, что Нит Батокссс либо сумасшедший, либо… Курган даже не знал, что думать. Именно в этом и заключалась проблема. Или, по крайней мере, ее часть. Однако, когда регента вызывал Старый В'орнн, ему невозможно было отказать, не вызывая подозрений. А подозрения гэргона меньше всего были нужны Кургану.

Теперь правитель не мог поверить, что когда-то любил маленькую виллу Старого В'орнна, а особенно зал с окнами, выходящими в сад, который он сам помогал разбивать. Теперь от этого сада у регента мурашки ползли по коже. Как ни старался Курган успокоиться, думая о Ните Батоксссе и жутком отражении в зеркале, он чувствовал себя беспомощным мальчишкой.

В тот вечер, несмотря на прохладу, двери виллы были раскрыты настежь. Красные и синие листья, сморщившись, лежали на земле, а порывы ветра то и дело кружили их в водовороте. К удивлению Кургана, он отчетливо услышал журчание воды в бассейне, расположенном в центре сада. Черная ворона, сидевшая на голой ветке, внимательно следила, как регент выходит из дома и идет по саду.

— Сюда!

Сильный и зловещий, несмотря на преклонный возраст, голос Старого В'орнна послышался откуда-то из-за деревьев, словно карканье ворона.