Винтер достал из кармана бумагу и начал читать.

Их видели на дороге, проложенной между дюнами. Вот она, эта дорога. Все как тогда.

Он вышел из машины. Ветер был еще сильнее, чем казалось. Сюда наметало песок с пляжа, и он лежал у домов небольшими сугробами, напоминая желтоватый снег. В витринах закрытых магазинов на вешалках висели платья с бессильно свисающими рукавами.

Город привидений.

Ни единого человека. Не успел он это подумать, как откуда ни возьмись появилась машина, проехала мимо него и исчезла между дюнами. Он пошел по этой дороге в песках. Через несколько сотен метров она вышла к морю и раздвоилась — одна повернула на запад, другая на восток, обе уходят в бесконечность. Тут и там припаркованы машины. Тяжело и ритмично дышит прибой — кроме легкого подвывания ветра, единственный звук на всю округу. Он прочитал указатель: на запад до Редхуса — шесть километров, до Сальтума на востоке — пять. Дорога проложена по берегу. Туда они и поехали. Или кто-то из них… Вой ветра, шум моря, насмерть перепуганный ребенок.

Какая-то компания развлекается. Запускают бумажных змеев. Винтер подошел ближе к воде. Волны выше человеческого роста. Он поднял мокрый холодный камень и швырнул в море. Камень исчез в белоснежной пене.

«Десять тысяч, — подумал Винтер, — десять тысяч лет море трудилось, чтобы обточить этот камень и принести в дар человечеству, а я взял и швырнул его назад. Что я наделал…»

Центральная площадь в Блокхусе была отстроена заново. Два пустых бара с темными окнами. Открытый магазин одежды — платья и куртки, выставленные наружу, то и дело надувались ветром и казались вдвое больше. Странно, не слышно и не видно чаек. Наверное, боятся этих пугал на вешалках.

Дом стоял позади площади, на третьем по счету проселке, ведущем к морю. Он больше походил на временное жилище — серая, местами облупившаяся штукатурка в пятнах влаги, покосившиеся ставни. С задней стороны Винтер обнаружил пристройку, там скорее всего помещалась еще одна комната. Пристройка, по-видимому, сделана одновременно с домом. Забора нет. Ржавая газонокосилка посередине заросшего газона, будто кого-то позвали, он отвлекся и так и не вернулся к работе. К стене прислонен черный велосипед, шины не накачаны. На соседнем участке сушится белье — кто-то живет. Винтер поднял голову. Дымовая труба когда-то была белой. Он вспомнил безнадежные пейзажи Элин Херте Йесперсен в отеле.

Значит, здесь. Они скрывались в этом самом месте. Хелена была тут — он почему-то думал только о маленькой Хелене. И кто-то еще. Может быть, мать или отец… а может, и нет. Ким Андерсен. Отец? Чти отца своего, который на небесах…

А убили его тоже здесь?

По пути в Ольборг он размышлял, что могли тогда сделать датчане. Криминалисты нашли только отпечатки Хелены, если не считать владельцев дома. В доме был сделан ремонт… В это трудно поверить, но они поклеили новые обои… Он подумал про отпечатки пальцев. Обои… Сколько раз с тех пор они меняли обои? Интересно, как криминалисты искали отпечатки — срывали новые обои, чтобы добраться до старых? Надо спросить Микаэлу. В материалах об этом ни слова. Наверное, так и сделали…

Ему хотелось бы осмотреть дом изнутри, но для этого нужно разрешение судьи. Дом трижды менял владельцев. Он доехал до начала аллеи — там никого не было. Садящееся солнце покрыло плоский пейзаж ослепительным сусальным золотом, свет стал таким резким, что Винтер надел темные очки.

Он подъехал к полицейскому управлению, которое все больше напоминало ему космический корабль, совершивший посадку в веселой стране Дания.

Микаэла Польсен была еще на работе, сидела за компьютером.

— Беате Мёллер не хочет ни с кем разговаривать, — сказала она, сохранила какой-то текст и подняла глаза от дисплея.

— Речь идет о простой беседе…

— Сказать по правде, она меня просто послала подальше… не особенно грубо, но смысл был именно такой.

— Так…

— Ее сын никакого зла никому не причинял. Зло причинили только ему — так она сформулировала.

— А мы ведь стремимся узнать, кто и почему причинил ему зло.

— Это я и пыталась ей сказать.

— Может, мне попробовать?

— Она наверняка знает, что у тебя нет на это права… Впрочем, это не важно. Она просто не решается.

— Боится?

— Думаю, да.

— Все еще? Через двадцать пять лет?

— Может быть, заново.

— А где она живет?

— А что? Ты ведь не собираешься совершить какую-нибудь глупость?

— На службе? Никогда в жизни.

Оба засмеялись.

— Хочешь сказать, что ты здесь не на службе, а в качестве… наблюдателя?

— Это твое толкование. Кстати, я видел пару байкеров на параллельной аллее, когда ехал в Блокхус.

— Опять слежка?

— Не уверен… они прятались за деревьями. Не знаю, связано ли это с моим появлением.

— Они обожают природу, — сказала Микаэла Польсен. — Это как бы часть их «субкультуры». — Она изобразила пальцами кавычки.

Винтер задал вопросы, возникшие у него по пути назад. Микаэла внимательно выслушала.

— Не знаю, кто сейчас владелец дома, но это легко установить. Если у нас будет убедительная мотивировка, можем получить ордер на обыск от судьи в Йорринге. Что касается отпечатков, все лежит у тебя на столе. Я уверена, что криминалисты работали добросовестно.

— И под новыми обоями смотрели?

— Точно не знаю. Можем проверить в Копенгагене, в Центральном бюро идентификации личности.

— Хорошо… а у вас большой отдел криминалистики?

— А почему ты спрашиваешь? Не веришь, что они справляются с работой?

— Ну что ты… просто интересно.

— Ты прав… иногда не справляются. Не успевают. Одиннадцать криминалистов на весь Северный Юланд, аж до Орхуса. Их шеф, инспектор… по-вашему, комиссар, Петер Бендтсен не упускает случая об этом напомнить. Но работают они хорошо. Свои фотографы… А если надо, приезжают специалисты из Копенгагена. Сложные анализы посылаем в центральную лабораторию.

На столе зазвонил телефон. Начальник уголовного розыска Микаэла Польсен сняла трубку.

— Это тебя, — сказала она. — Из Швеции.

Поначалу Винтер слышал только летящее через пролив Каттегат дыхание Бертиля Рингмара. В трубке что-то потрескивало. Он тут же представил себе, как гудят и колеблются под ветром телефонные провода.

— Винтер.

— Привет, Эрик. Твой мобильник не отвечает.

Микаэла Польсен вопросительно посмотрела на него, показала на коридор и вышла, деликатно предоставив свой кабинет шведскому комиссару.