Проснулся. И пожалел об этом.

* * *

– Мне тоже не спится, – пожаловалась Цапля, падая в соседнее кресло. – У тебя, кажется, снотворное есть? В следующий раз выпью.

Лейхтвейс молча пожал плечами. В пакете с лекарствами имелись не только снотворное и первитин. Но превращаться в гаитянского зомби не было ни малейшего желания.

– Лучше всего, конечно, позвать усатого аргентинца. Но в штате посольства таковой, к сожалению, не предусмотрен.

Семь утра, на столе рядом с графином – недопитая чашка кофе, на печке, что у окна, остывающий чайник. Спали хорошо если три часа.

– У меня пачка сигарет есть, – неуверенно проговорила девушка. – Может быть, по одной, а? Никотин, говорят, тонизирует… Знаешь, мне этот план уже ночью снится. Только не бумажный, а живой, настоящий. В меня даже с земли стрелять начали, когда я над ним наклонилась. Не попали…

План, четырехугольный лист ватмана – на стене, прямо перед глазами. Две ночи работы, последние штрихи наносили уже сегодня, перед тем, как лечь спать. Дача в Волынском, что неподалеку от Кунцево, она же «Ближняя». Построена в 1934 году, архитектор Мержанов.

Рядом еще ватман, но там лишь несколько карандашных линий. Семеновская – «Дальняя». На нее только взглянули.

– Могу кофе заварить, – предложил Лейхтвейс. – Или позвоню, чтобы принесли.

Цапля помотала головой.

– Потом… Мне «Ближняя» не просто снилась. Я кое-что поняла. Нам вдвоем ее не взять. Сегодня напишу об этом в отчете.

Лейхтвейс не стал отвечать. Встал, подошел к ватману поближе. Угол дорог, между ними густой лес, посреди – ровный заштрихованный четырехугольник. Маскировочная сеть… По углам – прожектора, а в самом центре – маленький неровный крестик. Крылатый патруль, не один «сталинский сокол» – двое.

Крепость…

Ночью, глядя на нее с черных небес, Лейхтвейс раз за разом прокручивал варианты. В дом не попасть, но можно дождаться, пока подъедут машины – и камнем вниз, в свободном полете. Поднырнуть под сеть…

Не складывалось. «Соколы» наверняка заметят, одного может отвлечь Цапля, но второй наверняка догонит. Те, что внизу, тоже сообразят, и навстречу полетят пули.

Куратор, гумилевский герой, оказался прав. Не переиграть! Крепость взять можно, как и любую другую, но для этого требуется время и хорошо подготовленная команда, а не двое дилетантов с пистолетами. Впрочем… Как это Цапля выразилась?

– Побьедить не смогу, а вот обмануть – попьитаюсь. Надо ждать Сталина не в Кунцево, а над Семеновским. Там я его возьму.

Неле подошла, стала рядом, плечом к плечу.

– Значит, завтра ближе к полуночи. Начальство уверено, что он соберет ближних из Политбюро на совещание. Скорее всего, в Семеновском.

Лейхтвейс не хотел, а удивился.

– В Берлине такое знают? Заранее? Они что, мысли его читают?

– Не думаю. Но совещание соберут по какому-то важному поводу, а вот об этом узнать можно. Что-то в мире случится.

2

Замок поддался не сразу, дужка словно прилипла к ржавому железу. Пришлось помочь – сначала дотянуться средним пальцем правой, потом надавить. Раз, еще раз. Наконец, послышался негромкий стук. Замка больше нет.

Все!

Дикобраз встал, распрямился, повел затекшими плечами. Работать пришлось, стоя на коленях и, естественно, в наручниках. Ими он решил заняться напоследок и то не слишком веря в успех. На ржавые скобы ушло два дня, а это не сталь, всего лишь обычное железо. Полдня потратил только на то, чтобы приспособиться – сперва подождать, пока глаза привыкнут к темноте, затем просунуть скованные руки в щель между прутьями, дотянуться, дотронуться металлом о металл. Больше всего боялся уронить инструмент, поэтому не спешил. Мальчик-с-пальчик и его сестричка работали посменно: напильник, пилка, снова напильник. Пальцы немели от усталости и боли, а железо поддавалось с трудом, несколько миллиметров в час, не больше.

Дверь, ничем не удерживаемая, медленно, словно нехотя, приоткрылась. Соблазн был велик, но князь все-таки сдержался. Поднял с пола пиджак, спрятал инструменты в карман, однако надевать не стал. Вначале – руки. Помыть – и просто подержать в ледяной воде. Заодно и умыться, лучше всего – до пояса.

…Вода была холодна.

За эти дни подземный зал исследован и освоен. Не так он оказался и велик. Ближе к полудню, когда свет особенно ярок, князь внимательно осмотрел каменный желоб, по которому струилась вода. Прямо на полу нашел надпись, не слишком ясную, но все же читаемую: «A.D. MCCCXLI» – «В лето Господне 1341». Давно, очень давно… Прежние хозяева Матеры крепко берегли тайну. Взять город штурмом не так легко и сейчас, а в прежние времена следовало уповать только на долгую осаду. Слабым местом была вода, все считали, что в Матере ее нет. Ошибались… Вот только потомки владык не спешат делиться секретом с добрыми горожанами. Ждут новой осады?

К желтому кресту князь не подошел ни разу, но время от времени посматривал в сторону укрытой тенью стены. Усатый Бевилаква наверняка думал его напугать. Не смог, но заставил крепко задуматься. Подеста, синьор Джузеппе Гамбаротта, о подземелье наверняка не знает. А Красный Нос и прочие хитрецы? Кто же из них истинный хозяин Матеры? Но, может, хозяина и нет, клики сражаются за власть, поэтому и пропадают люди? Об исчезнувших интерно по крайней мере говорят, они на учете, однако в городе полно тех, кто живет по пещерам и скальным вырубкам. Случись что, их даже не хватятся…

Дикобраз, добравшись, наконец, до матраса, присел, пододвинул ближе плетеную корзину. Еды оставалось на сутки, два скромных перекуса, несколько глотков вина. Можно уйти темным коридором прямо сейчас, со скованными руками, однако при выходе наверняка есть охрана. Или хуже – стальная дверь с надежным замком. Руки еще пригодятся…

Князь отхлебнул из бутылки, взвешивая «за» и «против». В проходе темно, значит, над наручниками придется поработать здесь. Лишний день, лишний риск, за ним могут прийти в любую минуту. Но и торопиться опасно. Может быть, проход никуда не ведет, значит, придется возвращаться назад. Хватятся – все пропало. А так можно, справившись с наручниками, исследовать верхнюю дверь. Вдруг там тоже повезет? А еще следовало подумать о том, что он будет делать, выбравшись на белый свет. В подземелье спрятаться можно, на поверхности же, считай и негде. Его станут искать – и, конечно же, сразу найдут, даже не позволив добраться до гостиницы. Да и там задерживаться незачем, остается одно – выйти на дорогу и побрести в сторону Эболи в компании какого-нибудь ослика. Далеко ли удастся уйти, позвякивая сталью на запястьях?

Шумела вода, пятно света подползало все ближе, минуты текли за минутами. Надо было решаться. Князь поднял вверх скованные руки. Свобода манила…

Внезапно он подумал о Кувалде. Его бы сюда, в это подземелье! И не просто, а в цепях, в железном ошейнике! И лампу поставить, чтобы виден был желтый крест. Ненадолго, всего на пару недель, чтобы осознал и прочувствовал. А потом можно и выпустить.