— И будучи членом семьи картографов, вы должны знать, стоит ли доверять памяти при составлении карт.

— Знаю, знаю. Но за этим должно что-то крыться.

— Если только вашему герою этот остров не привиделся.

— Он потерпел кораблекрушение, и после поездки на остров его нашли в совершенно изможденном состоянии.

— Может быть, сны. Галлюцинации.

— Я уже думала об этом. Однако где же Филип?

— С ним могло произойти несколько вещей. Он мог потерпеть крушение в море. Вы же побывали в глубинке. И видите, что жизнь там ценится дешево. Он мог попасть к бандитам.

— Что же делать?

— Прибегнуть к помощи, — ответил Милтон.

— Чьей?

— Моей.

— Вы предлагаете свои услуги?

— Вы разве не знаете, что можете полностью располагать мною?

Я была так счастлива, что не смогла скрыть этого. Я благодарно посмотрела на Милтона и чуть не расплакалась.

Милтон увидел это и сказал:

— Как я люблю вас. Люблю во всяком настроении. Решительной и сильной, порою — немного язвительной. А теперь — трепетной и нежной и, давайте признаем это, весьма беспомощной.

Он обнял меня и прижал к себе.

— Признайтесь в этом тоже, — попросил он. — Вам бы доставило удовольствие, если бы я принял участие в ваших планах.

— Просто мне что-то подсказывает, что вы добиваетесь всего, за что беретесь.

— Хорошо бы вы это запомнили.

— Я была бы рада принять вашу помощь.

— Что ж, — сказал Милтон. — Первое, что нам надо сделать, — это выяснить, сможем ли мы отыскать остров. Нам потребуется довольно большая лодка… не такая, как тот корабль, на котором вы прибыли из Сиднея, но и не просто маленькая лодочка на веслах. Возьмем с собой карту и отправимся на поиски. Необходимо, чтобы вы убедились, что острова не существует, по крайней мере, в том месте, где он указан на карте.

— Благодарю вас. О, благодарю вас!

— Надо учитывать еще одно, — продолжал Милтон. — Раскрыв эту тайну, вы вернетесь в Англию?

— Так я планировала.

— И выйдете замуж за человека, который по сути, помог устроить это?

— Он очень хорошо все понимает. И знает, что я никогда не успокоюсь, не узнав, что случилось с Филипом.

— И он позволил вам уехать…

— Он все понял… прекрасно.

— Я бы ни за что не позволил вам уехать одной. Я бы поехал с вами.

— А когда мы отправимся в наше путешествие?

— Все будет зависеть от погоды. Предоставьте это мне. А пока я постараюсь узнать все, что смогу, о пребывании вашего брата на острове. И я хочу вам кое-что на этом острове показать. Заеду за вами сегодня в пять часов. Тогда будет прохладнее. Я хочу показать вам плантацию, и вы со мной пообедаете. Советую вам оставаться в комнате, пока стоит жара.

Милтон поднялся. Я тоже. Он взял мои руки в свои.

— Если есть возможность отыскать вашего брата, мы это сделаем, — сказал он. — Идемте со мной.

Мы отправились к конторке, за которой сидела Роза. Милтон сказал, что хочет поговорить с мистером Селинкуром, и Роза тут же пошла искать этого джентльмена. Затем нас пригласили в комнату, где Милтона приветствовал низенький человек с кожей кофейного цвета, оказавшийся мистером Селинкуром, управляющим отелем.

Милтон попросил показать ему записи регистрации за последние три года, и я смогла примерно представить, когда Филип приехал сюда. В книге было его имя. Он прожил в отеле три недели.

Мистер Селинкур помнил Филипа. Тот был очень приятным гостем. Да, он оплатил свой счет; нет, никакого таинственного исчезновения не было. Он оплатил счет, как и другие гости, и уехал.

— Он отбыл на корабле в Сидней? — спросила, я.

Мистер Селинкур сказал, что скорее всего, да. Однако, судя по дате его отъезда, Филип уехал не в тот день, когда заходил корабль. Он уехал в субботу. Это было странно.

Нет, мистер Селинкур не видел, как Филип уезжал. Он наведет справки у персонала, не помнит ли кто-нибудь из них.

Дело неплохо продвинулось — и все благодаря Милтону.

Несмотря на тревогу о Фелисити, я ощущала некоторый подъем.

В течение последующих дней надежда не покидала меня, хотя наведение мистером Селинкуром справок ничего не дало. Никто не видел, как Филип уезжал. Но поскольку уехал он в субботу, то никак не мог отплыть на сиднейском корабле.

Это обескураживало, однако Милтон был уверен, что мы найдем какие-нибудь ниточки, которые рано или поздно приведут нас к раскрытию истины. И, по крайней мере, я хоть что-то предпринимала, чтобы разыскать Филипа.

Я уже не так сильно волновалась из-за Фелисити. Она была очень спокойной и отстраненной, но явно чувствовала себя лучше. Фелисити предпочитала находиться в своей комнате, жуткие кошмары у нее прекратились.

Врач, правда, предупредил, что кошмары могут в любой момент вернуться, и так оно, наверное, и случится, так что я должна быть готова к этому. Фелисити нуждалась в постоянном утешении и ободрении.

Она много спала, ей это было необходимо, чтобы поправиться.

Я видела Милтона Хемминга каждый день. Он приезжал узнать о здоровье Фелисити и куда-нибудь вывести меня. На своей кобылке я объехала с ним весь остров и наслаждалась своим времяпрепровождением.

Милтон провез меня по плантации. Я не имела ни малейшего представления о том, как производят сахар, а в устах Милтона рассказ об этом звучал необыкновенно интересно благодаря энтузиазму, который он вносил в каждое дело.

Мы гуляли пешком по небольшим тропинкам среди тростника — некоторые стебли достигали двенадцати футов в высоту и полутора дюймов в толщину, по сравнению с ними мы казались карликами. Милтон объяснил, что климат здесь был для выращивания сахарного тростника — жарким, влажным, с морским ветром. Я заглянула на мельницу, и в котельную. Люди — в основном, туземцы с острова — улыбались мне. Один из них показал мне мангуста, которого держали здесь, чтобы отгонять крыс, и белых муравьев — настоящую чуму для плантации.

Я заметила:

— Вам же будет невыносимо это бросить. Это ведь ваша жизнь.

— Нет, нет, — отозвался Милтон. — Это как раз способ все закончить. Плантацию создал мой отец. И преуспел. Это он сделал остров таким, какой он теперь. Я продолжил его дело. Однако отец собирался вернуться домой, как только наступит подходящий момент. Для него этот момент так и не настал, но для меня настанет.

— Все эти люди зависят от вас.

— Я не уеду, не найдя подходящего человека, который займет мое место.

— А потом уедете.