мимо проходил тот самый глава семейства Лузвельт — барон Назар Лузвельт. Он заметил печальное состояние юноши и озадаченно спросил:

— Парень, ты выглядишь не лучшим образом… Всё ли хорошо?

— Да… — едва нашёл силы ответить Адияль.

Щетинистый мужчина с чёрными вьющимися волосами присел рядом с Леонелем.

— Слушай, ты давай не шути со мной, я шуток не понимаю, — произнёс он хриплым грубым мужским голосом. — Выпей, — предложил бокал Назар Лузвельт.

Адияль трясущимися руками едва смог проглотить кислое вино.

— И вот — закуси, — потянул барон ему зелёный лист в скрученной форме.

Адияль скушал и его.

— Это трава, которую выращивают только на моих плантациях на островах Баго. Она обладает чудными свойствами… такими как, например, моментально избавление от головной боли, утоление голода и жажды, успокаивание. Правда, стоит кушать её лишь в маленьких количествах, ибо при больших концентрациях могут произойти некоторые неприятные последствия… Но о них я умолчу, — растолковал мужчина и, увидев успокоившееся лицо Эди, произнёс: — Ну-с, рассказывай. Что случилось? Все равно в зале скучно. Одни лицемеры да чревоугодники собрались и рассказывают друг другу, у кого за неделю больше любовников или любовниц было иль у кого прибыль возросла в большее количество раз. Хватаются никчемными достижениями. Пытаются привлечь внимание к своей скучной персоне. Тут все же намечается история поинтересней.

Адияль сначала колебался. Стоит ли рассказывать столь откровенные вещи какому-то малознакомому мужчине? Однако всё же решился, что терять ему нечего, а так он сможет немного отвлечься. Или растение, которое он только что съел обладает ещё какими-то свойствами, о которых барон умолчал…

— Что ж… с чего начать? — Леонель задумался и резко продолжил: — Не так давно я потерял очень близких друзей на поле боя, где сам выжил чудом, хотя и вовсе, как оказалось, не должен был там находиться… После этого в моей голове начали происходить странные вещи… как бы вам сказать? Я начал сходить с ума. Видеть кошмары то во сне, то наяву. Перестал доверять брату, отцу… Стал чувствовать, что я абсолютно одинок в этом жестоком мире… Затем ко всему подключилась физическая боль от травм полученных в том сражении. Со временем я стал настолько плох, что на меня нападали какие-то приступы беспричинного беспокойства и страха, которые доводят меня до слез. Впрочем, вы именно их сейчас и видели.

— Действительно, интереснее. И с чего же вдруг ты потерял доверие к родным? — спросил Назар Лузвельт, явно заинтересовавшись историей.

— Они стали уделять мне меньше внимания… словно перестали замечать меня… а когда я высказал это брату, он ответил, мол, мне всё это кажется! Будто я настолько слеп, чтобы не замечать…

— А не кажется ли тебе, что это последствия сильной травмы, которую ты пережил в столь раннем возрасте? Сколько ж тебе?

— Шестнадцать будет скоро.

— Вот-вот. Времена настали тяжёлые… Даже дети… Куда катится наш мир? — спрашивал сам у себя барон еле слышимым тоном.

— Да дело не во времени… — недовольно ответил Леонель таким же тихим голосом.

— Почему?

— Потому что дело в людях. В тех, кто повинен в этих смертях… в тех, кто отдал эти приказы… Я бы хотел только одного — покончить с этим всем… стать воином, что принесёт с собой рассвет, дабы вновь в сердцах людей разожглось пламя веры и правды…

— Ты прав, юнец, — удивлённо промолвил барон. После чего, немного подумав сказал: — Знаешь, виноваты действительно люди… Короли по типу Златогривого или Дезевона никогда не отступят. Они мечтают о большей власти, могуществе, богатстве. Ищут любые поводы для начала войны, мечтают её выиграть всеми возможными способами. Их не интересуют жизни простого люда. Они способны выложить из простых крестьян стены крепостей для солдат. В наше время давно исчезли понятия чести и достоинства. Читая летописи, мы представляем гордых носителей знамен и флагов, что идут впереди отряда, великих правителей, что бесстрашно с мечом в руках идут на три шага дальше своей армии. Знаем, что некогда государства объединялись из искренних побуждений, отстаивая правду, а не мечтая что-то с этого получить. Сейчас мы видим, что природа человека прогнила насквозь. Подобные Зельману и Дезевону готовы отправить на верную гибель даже детей. Как возможно говорить о справедливости в этом мире, если на полях сражений лежат трупы юношей? — Молчание. Назар посмотрел на воодушевленное лицо Эди, после чего продолжил: — Понять уже нужно тебе, что нет и не будет более никогда светлых дней в истории, не будет надежды, не будет мира, не будет справедливости, не останется места правде и чести. Так что твои наивные страдания и переживания не значат ровным счетом ничего. Согласен?

Адияль вновь поник. Опустил голову, сжал кулаки и с тяжестью кивнул.

— А сейчас ты сглупил. Если действительно ты хочешь что-то изменить, так действуй! Думаешь, слова простого торгаша что-то значат? Юнец, никогда не слушай никого, кто не верит в тебя, кто не слышит о твоих проблемах. Лишь ты сам в праве решать, что ты можешь, а что — нет. Сдаваться? В чем смысл? Жить нужно так, чтобы ты с гордостью мог умереть, не жалея о никчёмно истраченных днях.

— А если я не хочу больше жить? — вдруг ответил Леонель, взглянув на барона пустыми и холодными глазами цвета мрачного неба.

Лузвельт ужаснулся, услышав эти слова, но вида не подал, а лишь выдал презрительное выражение лица.

— Дело твоё, мальчик. Но я тебя уверяю: никто из погибших не отказался бы от шанса прожить те годы, от которых ты отказываешься. Лицемерие — вот что движет людьми, которые готовы наложить на себя руки. Я презираю подобных. Я сам уже давно не молод и видел немало на своём веку. Однако я не готов умирать, ибо знаю, для чего живу. Ради тех парней, что сейчас всячески стараются угодить этому сброду чиновников и богачей. Ради той девушки, что не отходит от них ни на шаг, — после этих слов зрачки Адияля блеснули незначительно, однако достаточно, чтобы Назар уловил этот момент. — Дети — вот для кого я живу. Ради них живёт и твой отец. Вообще, суть нашего существования лишь в том, чтобы продолжать свой род, передавая друг другу ту мудрость, которую постигли сами. Да, есть много мнений и трактовок такого сложного вопроса, как смысл жизни. Но я более чем уверен, что главный из них в нашем будущем. В нашем наследии. Мы забываем об этом. И такие, как ты, желающие покинуть этот мир пораньше, не стоят и гроша. Из-за таких, как ты, я не вижу смысла в будущем человечества, — произнёс Назар