Я кивнула в знак согласия, внезапно испугавшись предстоящей встречи. Что, интересно, я могу сказать брату, которого не видела целую жизнь? Я присела на корточках в ванне, куда Шери налила прохладной воды, и откинулась назад, когда она стала мыть и расчесывать мои волосы. Я чувствовала себя рабыней, которую собираются выставить напоказ перед чередой покупателей. Когда я была готова, Шери привела меня к двери в зал, где сидел Зафенат Панех-ах.

- Деннер, повитуха, просит принять ее, - сказала Шери.

Наместник встал и махнул рукой.

- Оставьте нас! - рявкнул он.

Шери и все его стражники исчезли. Мы остались одни, неподвижные и безмолвные. Мы просто стояли и молча смотрели друг на друга.

Хотя за минувшие годы Иосиф лишился нескольких зубов и приобрел морщины, он по-прежнему был красив и силен, он всё еще выглядел истинным сыном Рахили.

- Дина! Ну, здравствуй, Ахатти - моя маленькая сестренка, - сказал он на языке нашей юности. - Выходит, ты сумела избежать смерти?

- Да, Иосиф, - кивнула я. - Я жива и удивлена нашей встрече. Но я пришла к тебе лишь по одной-единственной причине, ибо желаю понять, что случилось с моим сыном.

- Твой сын знает, как погиб его отец, и он угрожал убить меня, - пояснил Иосиф. - Ре-мосе считает, что я должен ответить за грехи своих братьев. Того, кто угрожает царскому наместнику, следует казнить. Но, поскольку он твой сын, я всего лишь вышлю его из Фив. Не бойся, твой мальчик не пострадает, - добавил Иосиф. - Я попросил царя отправить его с миссией на север, где ему не придется никому подчиняться. Со временем Ре-мосе полюбит море - это со всеми непременно случается, и он построит для себя жизнь, приправленную соленым воздухом и соленой водой, и он уже не пожелает ничего иного. Ты должна убедить сына принять новое назначение и отказаться от планов мести, - сказал Иосиф. - Ты должна сделать это прямо сейчас, сегодня вечером. Если Ре-мосе поднимет на меня руку, если он снова будет угрожать мне в присутствии стражи, то его уже никто не спасет.

- Сомневаюсь, что сын прислушается ко мне, - грустно произнесла я. - Ре-мосе ненавидит меня, потому что я являюсь причиной всех его несчастий.

- Чепуха, - заявил Иосиф с той неизменной высокомерной уверенностью, которая так раздражала наших братьев. - Мужчины в Египте почитают своих матерей.

- Ты не понимаешь, - возразила я. - Он называл матерью свою бабушку. А я была для него всего лишь кормилицей и нянькой, не более того.

- Нет, Дина, - сказал Иосиф, - твой сын слишком сильно страдает, а потому послушается тебя. Ре-мосе должен поскорее уехать.

Я посмотрела на брата и подумала, что совершенно не знаю этого человека.

- Я сделаю, как ты велишь, господин, - произнесла я тоном примерного слуги. - Но не проси меня, ни о чем другом. Позволь мне оставить это место, оно для меня подобно могиле. Увидеть тебя - это словно вступить в прошлое, где погребена моя печаль. И теперь из-за тебя я теряю всякую надежду на близость с сыном.

Иосиф кивнул.

- Я понимаю, Ахатти. Все будет по-твоему, за одним лишь исключением. Когда моя жена снова встанет на кирпичи, а я уже мечтаю о втором сыне, - ты должна прийти и помочь ей. Тебе не обязательно видеть меня, если только ты сама не захочешь, и тебе хорошо заплатят. Если пожелаешь, вам выделят землю, тебе и твоему плотнику.

Меня оскорбило предположение, что мы были нищими, и я объявила:

- Мой муж Бенья - один из лучших мастеров в Долине царей.

- Бенья? - переспросил Иосиф, переменившись в лице. - Так в детстве звали нашего брата Беньямина, последнего сына Иакова, рожденного моей матерью: Рахиль умерла, давая ему жизнь. Раньше я ненавидел Бенью за то, что он убил ее, но теперь думаю, что отдал бы половину всего, что у меня есть, чтобы только подержать его за руку.

- У меня нет желания видеть своих родственников, - сказала я с неожиданной вспышкой гнева, которая удивила не только брата, но и меня саму. - Я больше не принадлежу к этой семье. Если мои матери мертвы, то я сирота. Мои братья больше не существуют для меня. В детстве мы с тобой очень дружили и были близки.

Но это было в другой жизни.

В просторном зале воцарилась тишина, каждый из нас погрузился в воспоминания.

- Я сейчас пойду к сыну, - сказала я наконец. - А потом уеду домой.

- Ступай с миром, - отозвался Иосиф.

Ре-мосе лежал ничком на кровати. Он не пошевелился, не заговорил и вообще ничем не показал, что заметил мое присутствие. Я обратилась к нему, не дожидаясь, пока сын поднимет голову.

Окна его комнаты выходили на реку, которая сверкала в лунном свете.

- Твой отец любил Великую реку, - начала я, с трудом подавляя слезы. - И ты тоже полюбишь море. Я никогда не увижу тебя снова, Ре-мосе, у меня не будет иной возможности сказать тебе это. Послушай свою мать, которая пришла попрощаться. Я не прошу тебя простить моих братьев. Я сама тоже их не простила. И никогда не прощу. Я лишь умоляю, чтобы ты простил меня за несчастье быть их сестрой. Прости меня за то, что я никогда не говорила с тобой о твоем отце. Так приказала твоя бабушка, она считала, что это единственный способ защитить тебя от ужасной правды. Ре-нефер понимала, что прошлое может угрожать твоему будущему. Истинная история твоего происхождения известна только тебе, мне и Зафенату Пане-аху. Пожалуйста, не нужно больше никому об этом рассказывать.

Ну а теперь, когда ты знаешь главное, я поведаю тебе еще кое-что, Ре-мосе. Твоего отца звали Салим, и он был так же красив, как закат солнца, в честь которого получил свое имя. Мы любили друг друга. Имя, которое я дала тебе, впервые поднося тебя к груди, было Бар-Салим, сын Заката, и твой отец жил в тебе. Но бабушка назвала тебя Ре-мосе, сделав тебя принцем Египта и ребенком бога Солнца. Таким образом, на языках двух стран ты получил благословение от великой силы небес.

Я молюсь, чтобы они даровали тебе долгую жизнь, которую не суждено было прожить твоему отцу. Я надеюсь, что