Випон понимал, что Нарцисс обеспокоен. Фельд-генерал не был дураком, но и талантами не блистал, он был не более чем компетентным военачальником, которого очень тревожило то, что в силу слабого здоровья Маршала он оказался главным ответственным за всю кампанию. Он никому бы в этом не признался, но в душе отдавал себе отчет, что такая задача ему не по плечу. Випон постарался склонить его к сотрудничеству завуалированными, но вполне определенными обещаниями изменений в законе о налогообложении, которые будут очень выгодны для Нарцисса, и заверил в том, что уже лет двадцать длившемуся спору о наследстве, в который был вовлечен Нарцисс и который он, судя по всему, проигрывал, скоро будет положен благоприятный для него конец.

Фельд-генерал, однако, не был совсем уж продажным и ни при каких посулах не согласился бы принять к исполнению стратегию, которая ставила бы империю под угрозу. Он провел много часов, размышляя над планом Випона, а точнее сказать, Кейла, прежде чем решил, что его финансовые интересы и его профессиональная совесть не противоречат друг другу.

Кто бы ни придумал этот план, сказал Нарцисс Випону, этот человек знал, что делает. Не то чтобы он ясно выразил нежелание приписывать заслугу разработки этого плана другому, но Випон сам предусмотрительно заверил его, что над планом работало большое количество людей и что в любом случае его успех будет зависеть исключительно от профессионального мастерства того военачальника, который будет его осуществлять. Таким образом, в конце концов Нарцисс стал считать его целиком и полностью своим планом и защищал его перед военным советом со всем энтузиазмом. Решающим аргументом для совета стало то, что пропавшая армия Искупителей объявилась именно в том месте, которое предсказал Нарцисс.

Существует знаменитое высказывание: хорошо, что войны так разорительно дороги, иначе мы никогда не прекращали бы их вести. Это высказывание легко повторяют, однако так же легко забывают, что войны могут быть справедливыми и несправедливыми, но дешевых войн не бывает. Проблемой для Матерацци было то, что лучшими в империи специалистами по финансам являлись евреи из Гетто. Евреи же, со своей стороны, смертельно устали от чужих войн, поскольку зачастую они приносили им разорение, независимо от исхода. Если они ссужали деньги впоследствии побежденной стороне, никто им их не возмещал, если они финансировали будущего победителя, тот слишком часто решал, что именно евреи в первую очередь каким-то образом несут ответственность за опустошительно дорогостоящую войну, и их следует изгнать. Таким образом отпадала необходимость возвращать кредиты. Поэтому Матерацци притворно заверяли евреев, что военные долги будут возмещены, в то время как финансисты из Гетто так же неискренне убеждали их, что такие огромные кредиты добыть очень трудно, разве что под непомерно высокие проценты.

Именно наблюдая за этими переговорами, Китти Заяц увидел свой шанс и разрешил проблему, предложив Матерацци кредитовать все их военные расходы. Евреи испытали при этом огромное облегчение, поскольку считали богопротивным само существование Китти-города. Все знали, что они ни при каких обстоятельствах не будут вести дела с его хозяином, даже под страхом высылки. Китти же больше заботили Матерацци. Несмотря на все свое взяточничество, склонность к шантажу и политическую коррумпированность, он знал, что в общественном мнении Мемфиса растет возмущение мерзкими порядками, установленными в Китти-городе, и что какие-то акции, направленные против него, рано или поздно неизбежны. Он сообразил, что война, тем более такая, в которой накал общественных страстей столь высок, заглушит то, что он считал временной вспышкой морального осуждения, направленного против места, где он вел свой бизнес. Финансируя то, что представлялось ему короткой военной кампанией, Китти Заяц не без оснований полагал, что это обезопасит его собственное положение в Мемфисе на много лет вперед.

И вот наконец Матерацци были готовы выступить против Искупителей. Имея грандиозный план Нарцисса, сорок тысяч воинов при полном боевом снаряжении покинули город под восторженные приветствия бесчисленных людских толп. Был пущен слух, что Маршал Матерацци заканчивает работу над разработкой стратегии войны и присоединится к своим войскам позже. Это было ложью. Маршал пребывал в очень плохом состоянии из-за внезапно осложнившейся грудной инфекции, и было похоже, что он никоим образом не сможет участвовать в кампании.

Искупители, впрочем, находились в еще более тяжелом положении из-за вспышки дизентерии, которая унесла не так уж много жизней, но ослабила большое количество солдат. В придачу к этому план обмануть Матерацци, заставив их ждать перед входом в Коросту, в то время как сами Искупители будут направляться в противоположную сторону, явно провалился. Почти в тот самый момент, когда они вышли из Гессельского леса, передовые силы Матерацци численностью в две тысячи человек возникли на противоположном берегу реки Оксус, и начиная с этого момента любое передвижение армии Искупителей отслеживалось и доводилось до сведения фельд-генерала Нарцисса.

К удивлению Принцепса, не было сделано ни малейшей попытки задержать его армию, и менее чем за три дня они проделали почти шестьдесят миль. К этому времени тяжелые последствия дизентерии постепенно ослабили более половины его войска, и он решил сделать передышку на полдня у Сгоревших Мельниц. Он послал депутацию к защитникам города, угрожая вырезать всех его жителей так же, как это было сделано в Горе Остолопов, если они немедленно не сдадутся и не обеспечат его людей продовольствием. Жители выполнили приказ. На следующий день Искупители продолжили поход к Зияющей Щели.

Теперь, увидев, какое ужасное впечатление произвела на местное население резня в Горе Остолопов, Принцепс высылал вперед небольшие отряды численностью всего в двести человек и, используя ту же тактику, обеспечивал бесперебойное снабжение своей все еще ослабленной армии продовольствием, качество которого было значительно лучше того, к которому она привыкла, и это сильно поднимало ее боевой дух.

Составленный Кейлом план пробной кампании против империи Матерацци до сих пор доказывал свою эффективность, но теперь Искупители вступали на территорию, которая была лишь в самых общих чертах описана в документах, имевшихся в библиотеке Святилища. Одной из самых важных позиций плана была задача привести с собой двадцать картографов и разослать их группами по двое в разные концы для составления максимально подробной карты местности, где на будущий год планировалось наступление. Три группы, которые должны были описывать дорогу, лежавшую впереди, не вернулись, и Принцепс оказался теперь на территории, о которой имел лишь самое смутное представление. На следующий день он попытался перевести свою армию через Оксус у Белой Излучины, но армия, преследовавшая его по противоположному берегу, выросла до пяти тысяч. Он был вынужден отказаться от попытки и углубиться в труднопроходимую местность. Немногочисленные тамошние деревни, которые можно было бы использовать для добычи продовольствия, были заранее эвакуированы армией Матерацци, и все ценное и полезное из них вывезено.

В течение следующих двух дней Искупители с возрастающим отчаянием искали способ переправиться через реку, а Матерацци на противоположном берегу были полны решимости этого не допустить. С каждым часом войско Искупителей все больше выдыхалось и слабело от голода и симптомов дизентерии и за день продвигалось не более чем на десять миль. Но потом удача им улыбнулась. Их разведчикам удалось захватить местного пастуха с семьей. Отчаянно стараясь спасти свою семью, пастух рассказал им о старом, теперь не используемом броде, через который, как он считал, можно перевести даже крупную армию. Отправленные на разведку солдаты доложили по возвращении, что переправа будет трудной и потребуется ее хорошенько подремонтировать, но перейти на другой берег вполне возможно. Тем более, что ее совершенно никто не охраняет.