Но Хьюго недостаточно сильно любил ее, чтобы понять это. А сейчас это уже не имело никакого значения. Когда она будет выдана замуж за Криспина, ничто больше не будет иметь для нее значения. Джаспер, конечно, добьется этого, если только она не убежит. Но она чувствовала себя маленькой и беспомощной перед грозной силой брата, а к тому же его пасынок и Дэнис объединились против нее.

Ослабев от голода и испытывая настоятельную нужду попасть за ширму, она осторожно потянула за ремень, надеясь разбудить Джаспера. Ей не хотелось, чтобы он подумал, что она намеревается убежать. Она не собиралась лишать себя еще и завтрака.

Джаспер резко сел. Он-то сразу понял, где находится.

— Черт побери, ты что делаешь?

— Прости, что разбудила тебя, но мне нужно в туалет, — робко сказала она.

Он взглянул на часы.

— Нам все равно пора в путь. — Развязав ремень, он приказал: — Одевайся, и побыстрее.

Спустя час Хлоя стояла во дворе. Было ужасно холодно, и пар от ее дыхания вился в морозном воздухе, пока они ждали, когда запрягут лошадей. Дэнис притопывал, дул на руки и потирал их, пытаясь согреться. Криспин прислонился к стене гостиницы, его тонкие губы сжались от нетерпения при виде замешкавшихся конюхов, у которых от мороза не гнулись пальцы.

Хлоя взглянула на Дэниса. На секунду он поднял голову, и их взгляды встретились. Он резко отвернулся. И с этим человеком она танцевала, флиртовала и играла в глупые игры! А сейчас он даже не может посмотреть ей в глаза. Что это — чувство вины за предательство? Почему-то Хлоя сомневалась в этом. Он был членом Конгрегации. У него, как и у Криспина, наверняка на груди выколота змея. Такие люди не могут испытывать чувство вины.

Побег невозможен, пока эти трое следят за ней. Может быть, если она не будет сопротивляться, даже отвратительному Криспину, может, тогда ей удастся усыпить их бдительность? Но она чувствовала, что это тщетная надежда.

Она посмотрела на брата. Джаспер, конечно, ни за что не спустит с нее глаз. Его рот казался щелью на слегка одутловатом лице, подбородок агрессивно выступал вперед.

Он клял медлительность конюхов, постукивая тростью с серебряным набалдашником по затянутой в перчатку руке.

Хлоя вздрогнула, и он тут же бросил в ее сторону внимательный взгляд. Он знал, что она напугана, и, хотя девушка делала вид, что всего лишь дрожит от холода, закутываясь поглубже в свою накидку, это не обмануло его. Его рот насмешливо дрогнул.

— Забирайся, — приказал он, кивнув в сторону кареты.

Хлоя тут же подчинилась и села в свой уголок, натянув капюшон накидки на голову.

Джаспер следил за ней, слегка прикрыв глаза. Он не ожидал, что она так быстро покорится. Он помнил, какой она была упрямой в детстве. Она всегда была своенравной и вспыльчивой девчонкой, которую ничего не стоило вывести из себя. Он не думал, что она так уж сильно изменилась, поэтому его насторожила ее покорность. Он пока не причинил ей никакой боли. Несколько угроз, пустой желудок и пара пощечин — этого недостаточно, чтобы запугать это упрямое создание. Во время путешествия было невозможно сильно наказать ее физически, поскольку они часто останавливались в гостиницах, и он намеревался в случае необходимости успокоить ее снадобьем. Ни у кого не возникло бы вопросов при виде задремавшей молодой дамы, которую выносят на руках из кареты. Но пока она вела себя так, что в подобных средствах не было необходимости.

Хлоя вновь закрыла глаза. Она почему-то чувствовала себя менее уязвимой перед ними, когда закрывала глаза. Что думает Хьюго по поводу ее отсутствия? Отнесли ли Персефону к кормилице? Данте наверняка скулит… сообразил ли кто-нибудь спустить Демосфена с цепи и дать ему побегать по двору? Все конюхи боятся его… Ее переполняли грустные мысли, а карета уносила их все дальше на север…

Хьюго и Самюэль напали на след похитителей в Сент-Олбансе этим же утром. Хозяин «Красного льва», где они остановились позавтракать, сообщил им, что три джентльмена и молодая дама, сестра одного из них, провели в гостинице ночь и снова отправились в путь довольно рано, в восемь часов.

— Как вам показалась молодая дама? — спросил Хьюго, глядя в чашку с кофе с таким видом, как будто вопрос не имел для него никакого значения.

— Тихой, — сказал хозяин гостиницы, наполняя кружку Самюэля элем. — Ей что-то нездоровилось… В этих каретах, знаете ли, может так растрясти! Но утром она плотно позавтракала.

— Если бы речь шла о ком-то другом, это могло бы показаться хорошим знаком, — пробормотал Самюэль себе под нос.

Хьюго слегка улыбнулся. Присутствие Самюэля помогало ему держаться.

— Когда лошадей накормят, мы отправимся в путь, — сказал он, принимаясь за филе.

— Мы можем нагнать их к наступлению ночи, — тихо сказал Самюэль, пока хозяин суетился в комнате. — Если мы сменим лошадей через пару часов, то будем двигаться гораздо быстрее, чем карета.

— Это верно, но я не хочу их нагонять, — сказал Хьюго.

— Что?

— Я вовсе не собираюсь догонять их, — медленно повторил Хьюго. — Пора этому кругу замкнуться, Самюэль. У нас с Джаспером впереди встреча, на которой мы отдадим друг другу долги. — Он говорил тихо и спокойно, но друг почувствовал в его словах такую убежденность и целеустремленность, что понял: именно этого шага и недоставало Хьюго для того, чтобы полностью обрести покой и уверенность в себе.

— Вы не боитесь за девочку?

— Я знаю, какую роль они ей отводят, — ответил Хьюго, губы его сжались, глаза полыхнули зеленым пламенем. — Пока не доберутся до часовни, они ничего не сделают ей.

Хьюго и Самюэль преследовали карету до самого Шиптона. Несмотря на предположение Хьюго о том, что Хлое пока ничего не угрожает, Самюэль заметил, каким напряженным становилось его лицо, когда на каждой остановке он задавал тот же вопрос: хорошо ли выглядела молодая дама?

Ответ был неизменным: тихая, уставшая от дороги, но ничего плохого никто не заметил.

Когда они въехали в Ланкашир, воздух показался им бодряще-свежим. По обе стороны дороги тянулись пустоши, земля была скрыта под блестящим снежным покровом.

Самюэль явно повеселел при виде знакомой картины. Его подбородок, наконец, показался из складок шарфа, тело стало легко двигаться в такт поступи коня. Хьюго, напротив, напрягся, как тетива лука. Он беспокойно осматривал окрестности, будто ожидая нападения хищника.

Они отставали от кареты на два часа, останавливаясь в соседних гостиницах, чтобы в любое время Хьюго мог чувствовать, что Хлоя близко: так ему легче было сдерживать тревогу. Мысль о том, что, стоит ему только пришпорить коня, и он окажется рядом с ней, помогала ему четко думать, составляя и оттачивая свой план.

На седьмой день, в четыре часа пополудни, они достигли поворота на Шиптон на манчестерской дороге. Хьюго направил коня в сторону Денхолма.