Согласно бессмертному учению Йозефа Главы, человеческая цивилизация не более чем беспомощная условность для прикрытия собственного бессилия. Его и проявляли цивилизованные ребята Прауса, стоявшие на обочине шоссе с включенными мигалками аварийной остановки — где бы вы думали? Посреди российской степи. Они рассматривали в занесенном снегом кювете и дальше за ним мои следы, ведущие в сторону хилых топольков. Очевидно, гадали: что именно скрыто за ними — я с палкой или только палка с набалдашником?

Эксперимент удался. Электронный маяк, встроенный в великодушный подарок Прауса Камерона, опять свел нас вместе. Разумеется, к их разочарованию, преждевременно. До Шлайна-то я ещё не доехал…

Я выудил из-под сиденья простой и надежный, как кирпич, «Глок», притормозил в двадцати шагах от парочки, поставил, не заглушая мотор, «четверку» на ручной тормоз и вышел. Фары позорно слабели на малых оборотах мотора, демонстрируя жалкое состояние моего транспорта. Компенсируя утрату образа крутого Уокера, я подальше отставил руку с «Глоком», который они, конечно, разглядят и в предутренних зимних сумерках.

Вообще-то особой нужды в демонстрации оружия не было. Парочка иностранцев и без упреждающего устрашения не прибегла бы к силовому контакту, который им строго заказан конторой на чужой территории. Впрочем, как и ношение оружия. Цель моя состояла в другом. Я готовился совершить ограбление.

Судя по времени, фуры должны были уже начинать движение от КПП на развилке, а мне совсем не хотелось привлекать внимание к нашей «стрелке» мигалками «Москвича».

— Привет, — сказал я парочке.

Они молчали и смотрели на меня. Я видел: оба злились, что расслабились и позволили обвести себя вокруг пальца. Оттянув затвор и дослав патрон, я крикнул:

— Кидайте ключи от машины!

Поймав дорогой кожаный брелок, я сунул его в карман пальто, из которого взамен вытащил наручники.

— Слушай, — сказал старший в мягкой куртке, — может, хватит выламываться под Уокера?

— Поговорим? — спросил я, убирая наручники и взамен доставая брелок.

— Давно пора, — ответил младший в пуховике. — Чего ты хочешь?

На брелке имелась кнопка включения противоугонной системы. Я нажал, в «Москвиче» пискнуло, но блокировка дверей не щелкнула, они остались открытыми.

— Это я-то хочу! Кто тут за кем гонялся, а? — спросил я. — Ехал себе человек и ехал… Чего увязались? И во второй раз. Опять вкусненьким угостить хотите? Посмотрим, что там у вас…

«Глок» я не отводил. Нагнулся, нащупал рычажок запора капота и потянул его. Капот приподнялся. Я открыл. Движок оказался «опелевским» и двухлитровым. Соответственно и аккумулятор на шестьдесят амперов.

Старший кивнул, и молодой сказал мне:

— Я сам обменяю, не трудись, ты хромой у нас… Пойди открой капот у своего супера. Сначала твою батарею сниму, а потом нашу переставлю на супермашину.

— Ходить вдвоем, не расставайтесь!

— Слушай, — сказал старший, — может, действительно хватит выламываться, а? Ты что же, стрельбу откроешь, если мы тебя сейчас в одно место пошлем? Работу-то одну делаем.

— Что значит — одну? — спросил я, как дурак, и, повернувшись к ним спиной, отправился делать, как велели. Оба шли следом.

На меня иногда находит. Я действительно надурил с «Глоком». Взмахом руки показав парочке, чтобы продолжали движение к «четверке», я ухнул по колено в снег в кювете, перебрался через него и пошел за топольки. Возле палки с набалдашником я справил малую нужду, наблюдая, как младший в пуховике снимает аккумулятор с «четверки» и с напряжением несет его, выпячивая живот, к «Москвичу». Подумать только, в нитяных перчатках, какими пользуются чистюли-механики. Йозеф Глава, живя в цивилизованном мире, смотрел вокруг орлиным глазом… Вахлак, не удосужившийся в техцентре проверить аккумулятор, работал голыми руками.

На этот раз пакеты со снедью у них оказались из «Макдоналдса». И только два, меня в расчет не брали, а поэтому я спросил, возвращая брелок с ключом от «Москвича»:

— Так бы и тащились за мной до Сочи?

Старший пожал плечами и сказал:

— Сами ещё не знаем… Тебя потеряли в Москве. Маяк оказался в твоем «Форде» на стоянке в Крылатском, мы решили, что ты, бросив палку, исчез насовсем. И вдруг маячок шевельнулся. Едва успели снова за тобой. А зачем… Зачем?

— Я должен вывести вашего шефа Прауса Камерона на одного человека…

— Которого ты ищешь под наводке Цтибора Бервиды? — спросил младший.

— Бервиду в Праге убил Праус, — сказал я. — Или, по крайней мере, его человек.

Они перестали жевать.

— Он сумасшедший, я думаю, — предположил я.

Старший в мягкой куртке как-то странно взглянул.

— Я никого не хотел обидеть, — добавил я. — Считайте это трепом.

— Меня зовут Макс Ортель, — сказал старший. — А это Жак Филиппар.

— Ну, а я Бэзил Шемякин.

— Мы знаем, — ответил Филиппар. — Ты частник.

— А вы официальные агенты, — сказал я. — И что будем теперь с этим делать?

— Дожевывать и разъезжаться, — сказал Ортель. — Только дашь нам завестись от твоего ворованного аккумулятора, хорошо?

Я бы с удовольствием пригласил обоих поучаствовать в вызволении Шлайна. Но им пришлось бы отпрашиваться у Прауса Камерона. Может, они и отпросились бы, если бы знали, где спрашивать такое разрешение. Вот что я подумал: Ортель и Филиппар погнались за мной потому, что потеряли связь с начальником. Тащились по радару, или как там называется их локатор, настроенный на мою палку, без видимого резона, скорее для подстраховки. Держались на всякий случай в пределах, говоря научно, инструментального контакта со мной в ожидании, когда объявится шеф. А он не объявлялся, исчез в необъятных просторах России, может, уже и сибирских. По любым инструкциям парочке полагалось безотлагательно сообщить об этом в свой штаб. Все-таки резидента потеряли…

Решительный момент выскочить на палубу броненосца «Потемкин» с воплем «Офицеров за борт!» наступил. На меня иногда накатывает что-то такое по наитию, и — самому не верится — срабатывает. Ефим в моих глазах не раз заслуживал полета за борт. Чем Праус-то Камерон лучше его?

— Камарады, — сказал я. — Как насчет создания профсоюза оперативных сирот?

— Каких, ты сказал, сирот? — спросил Филиппар.

— Брошенных начальством. Я ищу свое, а вам, я догадываюсь, предстоит теперь то же самое… Палку с набалдашником я прихватываю. Обязуюсь отныне с ней не расставаться. Даже разбуженные ночью, вы сможете сказать Праусу, где именно я нахожусь. Сообщите мне номера ваших мобильников, чтобы в случае необходимости я и сам мог поинтересоваться, где вы обретаетесь. Работа у нас общая. Ортель правильно сказал. Я ищу своего шефа. Вы своего. Если я увижу вашего, звоню вам… Ну и вы дадите по взаимности мне отмашку.