Вероятно, это был один из вариантов принятия решений Политбюро по тем вопросам, которые Сталин уже заранее проработал. По остальным 8-и вопросам Политбюро 5 марта 1940 г приняло решения, видимо, так. Днем Молотов проработал эти вопросы и согласился с необходимостью принять по ним решения Политбюро. Некоторые из этих вопросов, возможно, он сам согласовал со Сталиным и другими членами Политбюро (например, с Калининым). По остальным это осуществил Поскребышев.

Вышесказанное позволяет сделать следующие выводы. Политбюро при Сталине проходило в перманентном режиме . Оно не кончалось, но и не начиналось. Заседание Политбюро могло состояться в любой момент по мере необходимости. Определялась не дата проведения Политбюро, а дата рассмотрения вопроса у Сталина. Решения по рассматриваемым вопросам принимались в рабочем порядке. Сталин лично определял, какой вопрос, каким постановлением или решением оформить . Регламентация сроков и времени представления материалов на Политбюро отсутствовала. Главное, чтобы они были своевременно доставлены секретарю Сталина Поскребышеву для проработки.

Отметим, что некоторые элементы перманентного режима проведения Политбюро сохранились при Брежневе и Горбачеве. Правда, в этот период проведение заседаний Политбюро ЦК КПСС осуществлялось в единый день – четверг (11 час утра). Однако вопросы на Политбюро поступали в Общий отдел ЦК КПСС постоянно , без ограничений.

Вопросы, запланированные для рассмотрения на Политбюро в плановом порядке, должны были представляться заранее, дабы Общий отдел мог размножить материалы, сформировать папку члена Политбюро и за 2—3 дня до заседания направить ему на ознакомление. Здесь регламент соблюдался строго не только на уровне ЦК КПСС, но и на уровне обкомов и райкомов партии. Отсюда родился миф о необходимости предварительной регистрации записки Берии № 794/Б. Но в 1940 г. подобное требование отсутствовало.

В 1980—1990-х годах все поступившие вопросы включались зав. Общим отделом ЦК КПСС в «Перечень вопросов, вносимых на рассмотрение Политбюро ЦК КПСС». Некоторые вопросы, требовавшие оперативного решения, или не требовавшие обсуждения, зав. Общим отделом, по согласованию с Генсеком (иной раз и самостоятельно), направлял членам Политбюро для ознакомления и принятия решения. Это процедура называлась «на голосование».

Рассмотренные членами Политбюро материалы, с их мнением, пометками и подписью возвращались в Общий отдел ЦК КПСС, где на их основе готовилось решение Политбюро, которое включалось в протокол. Документы «особой папки» членам Политбюро для ознакомления и принятия решения развозили на спецмашинах два сотрудника Общего отдела ЦК КПСС Галкин и Фаддин.

Накануне заседания Политбюро, в среду вечером, зав. Общим отделом шел к Генеральному секретарю, который на основе упомянутого « Перечня вопросов…» определял (простой галочкой) какие вопросы внести на рассмотрение Политбюро ЦК КПСС. Таким образом формировалась повестка дня очередного заседания Политбюро.

Однако, и после того, как повестка дня Политбюро была сформирована, вопросы на Политбюро продолжали поступать. Это, как правило, были вопросы государственной важности МИДа, КГБ и Минобороны, требовавшие неотложного решения. Генсек в таком случае давал команду включить их «за повестку». По свидетельству бывших сотрудников Общего отдела ЦК КПСС количество вопросов «за повесткой» нередко в разы превышало количество вопросов, внесенных накануне в официальную повестку дня Политбюро.

Необходимо заметить, что при оформлении и регистрации решений Политбюро ЦК КПСС, принятых непосредственно на заседании, использовались арабские цифры, а решений, принятые «опросом» («голосованием») – римские.

Ключевым документом, подтверждающим вину довоенного советского руководства в расстреле поляков считается 4-страничная записка наркома внутренних дел СССР Лаврентия Берии Сталину за № 794/Б от «_» марта 1940 года из «закрытого пакета № 1». Эта записка одновременно является подлинником решения Политбюро ЦК ВКП(б) П13/144-оп от 5 марта 1940 года о расстреле 25.700 пленных и арестованных польских граждан.

Как и вся акция с расстрелом поляком, записка Берии готовилась в обстановке чрезвычайной секретности и строжайшего контроля. Но по неизвестным причинам на записке в качестве исходящей даты был указан лишь март 1940 г. без конкретного дня. Ситуация с датой с самого начала приобрела скандальный характер. Профессор Ф.Рудинский, представлявший в Конституционном суде сторону КПСС, пишет, что записка, представленная С.Шахраем и А.Макаровым Конституционному суду 14 октября 1992 г., была датирована 5 марта 1940 г.

По этому поводу депутат Ю.Слободкин заметил, что «записка Берии датирована 5 марта и указано, что заседание Политбюро состоялось 5 марта, но практически этого никогда не было» (Рудинский. «Дело КПСС» в Конституционном суде». С. 316—317). Впоследствии, по утверждению Слободкина, представленная в Конституционный суд записка Берии оказалась без даты .

Вероятнее всего, Слободкин исходящей датой записки посчитал дату ее регистрации в ЦК ВКП(б), расположенной под грифом «сов. секретно». Аргумент, что исходящая дата документа, представляемого на заседание Политбюро ЦК ВКП(б) не могла совпадать с датой проведения заседания Политбюро не обоснован. Учитывая специфику проведения Политбюро при Сталине, записка на Политбюро могла быть зарегистрирована и внесена на Политбюро в тот же день.

Как уже говорилось, заблаговременное предоставление материалов на Политбюро стало практикой только в брежневский период. Замечание Слободкина могло быть обоснованным, если бы речь шла о заседании Политбюро ЦК КПСС в 1980 г., а не Политбюро ЦК ВКП(б) в 1940 г.

Датирование записки Берии вызывает ожесточенные споры между катыноведами и независимыми исследователями. Это не случайно. Датировка, официальная регистрация записки это важнейшие детали, которые позволяют более надежно судить о достоверности записки. Однако у остепененных катыноведов довольно пренебрежительное отношение к таким вещам. По их мнению, только «любители» способны «копаться» в деталях. Но, известно выражение, что «дьявол кроется в деталях». Напомним, что благодаря «деталям» были раскрыты многие громкие преступления. Известный литературный персонаж Шерлок Холмс свои умозаключения строил, в основном, исходя из деталей преступлений.

Координатор международного Интернет-проекта «Правда о Катыни» Сергей Стрыгин в 2006 г. установил, что «записку Берии № 794/Б» следует датировать 29 февраля 1940 г .

Основанием для этого послужили предыдущая и последующая за письмом «№ 794/Б» корреспонденции, отправленные из секретариата НКВД в феврале 1940 г. В 2004 г. в Российском Государственном архиве социально-политической истории (РГАСПИ) в рабочих материалах Политбюро ЦК ВКП(б) было выявлено письмо Л.П.Берия с исходящим номером «№ 793/б» от 29 февраля 1940 г. (РГАСПИ, ф.17, оп.166, д.621, лл.86—90).

Два последующих письма – «№ 795/б» «товарищу Сталину. О ходе работы известных авиаконструкторов по постройке самолетов» и «№ 796/б» были зарегистрированы в секретариате Наркома внутренних дел СССР также 29 февраля 1940 г. Об этом сообщается в ответах № 10/А—1804 от 31.12.2005 г. и 10/А—120 от 19.01.2006 г. за подписью начальника Управления регистрации и архивных фондов ФСБ РФ генерал-майора В.С.Христофорова на запросы депутата Государственной думы Андрея Николаевича Савельева.