На столе зазвонил белый телефон с золоченым государственным гербом СССР на диске. Маршал положил руку на трубку:

— Товарищи, прошу на несколько минут покинуть мой кабинет!

Все вышли, оставив свои вещи на столах, чем в принципе нарушали инструкцию. Маршал, сказав затем: «Овсянников слушает!», тоже ее нарушил. В любом карандаше, любой из оставленных ручек или папок могло находиться записывающее устройство.

Но у маршала было мнение, что если особый отдел не смог воспрепятствовать проникновению агента с аппаратурой в его кабинет, да еще на секретное совещание, то о какой секретности вообще тогда может идти речь. На связи был член Политбюро Кривошов:

— Ну, доигрались, дураки? Досекретничались?

— Я попрошу вас, товарищ Кривошов, не говорить со мной в таком тоне… — оскорбился маршал.

— А в каком тоне разговаривать с человеком, который тайком от ЦК партии, втайне от Политбюро пожелал вооружить Ирак ядерным оружием?

Овсянников некоторое время молчал. В трубке слышалось легкое потрескивание и шелест. Затем маршал произнес:

— Но вы же сами говорили — нужно помочь в вопросе ядерного оружия Багдаду, для нейтрализации влияния американцев в этом регионе Персидского залива…

— Ни хрена ты не понял, Овсянников. Когда речь идет о многомиллионных закупках оружия, члены Политбюро должны иметь свой интерес. А ты все сам провернул. Ни себе, ни людям! — Кривошов хрипло засмеялся.

Маршал вдруг тяжело задышал, и его лицо покрылось лиловыми пятнами.

— Я отказываюсь вас понимать, товарищ Кривошов. Я никогда не участвовал и не буду участвовать ни в каких махинациях! Не понимаю, о чем вы говорите… Мы оказываем поддержку дружественному государству, а оплачивает все это наша общая народная казна! Я солдат, а не вор, товарищ!

На другом конце ВЧ связи некоторое время молчали. Наконец Кривошов заговорил глухим угрожающим тоном:

— Все это будешь рассказывать не мне, а генеральному прокурору. И кто вор, и кто не вор, и почему операция проводилась без прикрытия Комитета госбезопасности, и куда делась электроника. И почему об этом не доложили в ЦК… Кстати, кого бы ты порекомендовал на свое место? Думай давай, побыстрее.

Кривошов опять не то засмеялся, не то закашлялся. Маршал едва удержался, чтобы не швырнуть об пол аппарат с гербом и не растоптать его в бешенстве ногами.

— У вас будут какие нибудь конкретные распоряжения? Товарищ…

— Товари и ищ… Готовься к разборке в Политбюро… До седин дожил, а ума не нажил. Дурак! Как тебе только маршала дали, — замогильным голосом прошипел Кривошов и повесил трубку.

Овсянников некоторое время сидел, тупо уставившись на шторки, заслоняющие карту СССР, где были обозначены строящиеся военные объекты стратегического значения, места расположения подземных складов ядерных боеголовок, ракетных шахт, баз флота, аэродромов ВВС и ПВО, приемников космических станций слежения. Он, и не видя карты, представлял себе забитую военными объектами страну. Где, кажется, куда ни плюнь, обязательно попадешь в землю, обнесенную «колючкой», бетонным забором, сложными фортификационными сооружениями с огневыми точками и рассыпанными на подступах к ним «шипами» и ловушками. И где то там, он был уверен в этом, лежали сейчас пропавшие, украденные, оранжевые контейнеры… В кабинет тихо вошел полковник адъютант:

— Дмитрий Петрович, объявить, что совещание окончено?

— Нет, зови их, давай, — очнулся замминистра обороны. Он на несколько минут будто ушел в туман — подскочило давление. Через некоторое время, подняв мутный взгляд, Овсянников заметил среди рассаживающихся генерал майора Никодимова. — Вы почему не докладываете о прибытии, товарищ генерал?

— Виноват. Разрешите доложить? — встрепенулся тот.

— Да уж, сделайте одолжение. И, пожалуйста, по существу дела.

Генерал встал, открыл папку и принялся читать:

— Сводка по проводимым розыскным мероприятиям на данный час…

В 10.00 по тревоге были подняты: вертолетные подразделения 451 й штурмовой бригады Киевского военного округа; два авиаотряда ПВО того же округа; 25 я отдельная эскадрилья воздушной разведки с Ейской базы ВМФ; 768 й отдельный вертолетный полк…

— Меня не интересуют номера частей, меня интересует результат. Конкретнее. Результаты, — прервал его маршал.

— Понял. Разрешите продолжать?

— Естественно, да.

— В результате облета местности, непосредственно примыкающей к пути следования груза 289 А, обнаружено: шесть вагонов, стоящих в тупике на разъезде 45 й километр в Волынской области; перевернутый вагон на перегоне Олевск — Новокоровичи; обгоревшие остовы вагонов на перегоне Красноармейск — Горловка…

— Результат то какой? Результат?! Что, весь хлам хотите по всему Союзу переписать силами авиации? — Маршал поглядел на свои руки. Он сложил их замком, чтобы не было заметно, как у него трясутся пальцы.

— Обнаруженные вагоны исследуются специальными следственными группами. Контейнеры пока не нашли…

— И это все? — Овсяников продолжал смотреть на свои руки.

— Нет. Ведется оперативная «отработка» личностей военнослужащих второй отдельной роты спецназа 42 й армии «Орион» капитана Хмелева, старшего лейтенанта Маслюка, лейтенантов Мяскичекова и Зубоирова на предмет возможной их причастности к похищению груза. Однако сотрудник Днепропетровской спецкомендатуры не опознал в Хмелеве военнослужащего, отметившегося у него как «капитан Хмелев». То есть это был другой человек. Из этого можно сделать несколько выводов…

— Ступайте, генерал и, без конкретного результата не возвращаетесь. У вас еще шесть часов. Не будет результата в срок, проститесь с погонами. Все! — Маршал шлепнул ладонью по столу. — Остальные, тоже готовьтесь…

Под шум сдвигаемых стульев Овсянников принял от адъютанта очередную докладную записку:

Маршал исподлобья оглядел своих помощников:

— В 18.00 оперативное совещание.

Через несколько минут он с тяжелым чувством поднял трубку аппарата ВЧ связи, соединяющей с председателем союзного КГБ: