– Она сказала, что Хейзелл хочет, чтобы ты знала, что Баттон поступила правильно и что ты должна ее простить. Ты знаешь, что это значит?

Между изящными бровями матери пролегла складка.

– Нет. Когда я вернулась в Нью-Йорк, мы с Баттон остались в хороших отношениях. Ни обвинений, ни взаимных упреков, ни обид. Только дружба. Помню, я сказала, как благодарна ей за то, что она была со мной в то тяжелое время, когда я потеряла ребенка. Она не сделала ничего такого, за что мне нужно было бы ее прощать.

Я кивнула, чувствуя, что у меня пропал аппетит. Мой взгляд упал на телефон. Я взяла трубку и в очередной раз набрала номер Джека. В следующий миг раздался звонок в дверь. Мы обе вздрогнули. Взяв каждая по ребенку, мы вместе пошли открыть дверь и с удивлением обнаружили Нолу – со школьным рюкзаком, дорожной сумкой и всеми тремя собаками. Она повернулась, чтобы помахать машине у обочины, и я узнала миссис Хулихан, которая помахала нам в ответ.

Мы провели Нолу и ее компанию внутрь и подождали, когда она сбросит плащ, чтобы обнять ее.

– Папа еще не вернулся, и мы не смогли его найти. Миссис Хулихан не хотела оставлять меня одну в такую ночь, как сегодня, поэтому подвезла сюда. Мы пытались дозвониться до вас, чтобы предупредить, но ваши мобильники переадресовывали все наши звонки на голосовую почту.

Мы вернулись в кухню, и мать поставила перед Нолой тарелку супа. Я поместила младенцев в манеж, который мать поставила у стола, чтобы они не грызли щенков и наоборот. Нола взяла ложку, но выглядела рассеянной. Она покосилась на свой рюкзак, как будто желая убедиться, что он все еще там.

– Что случилось, Нола? – наконец спросила моя мать. – Ты переживаешь из-за отца?

– Да, но есть еще кое-что. – Забыв о минестроне, она отодвинула стул, достала рюкзак и, порывшись во внешнем кармане, вытащила конверт со сложенным листом почтовой бумаги. – Я возилась с той фотографией, которая появилась у меня на телефоне.

– С фотографией снежных шаров? – уточнила я.

– Ага. Я рано закончила домашнее задание и пыталась отвлечься от тревожных мыслей о папе. Я увеличила фотографию и распечатала ее, затем взяла блокнот и начала играть с буквами.

«Тебе следует слушать Сару», – вспомнила я слова Ребекки.

– Ты положила их в том порядке, в каком хотела Сара?

– Конечно. Надо быть слепым, чтобы не замечать, что у нее есть дар, или как вы его там называете. – Мы с Джинетт обменялись улыбками. – Во всяком случае, вы наверняка знаете эти словесные головоломки, в которых из каждого слова берется по букве и составляется новое слово? Я сделала это с каждой буквой всех семи названий городов в том порядке, в котором они были выстроены, используя сначала первые буквы, затем вторые и так далее, пока не получила осмысленную фразу.

Она открыла блокнот и перевернула его, чтобы показать нам.

– Первые буквы составили два слова. Все остальное было тарабарщиной.

Я уставилась на страницу с рядами букв, написанными четким почерком Нолы, затем задержала взгляд на первой строке: МАМАБОЛЬНА.

– Мама больна, – тихо сказала Джинетт, повторяя два слова, которые эхом отозвались в моей голове.

– Странно, да? – сказала Нола. – Учитывая, что именно Хейзелл была больна, и мы были почти уверены, что это пришло от нее.

– А если больна была Анна? – Я повернулась к матери.

– Нет. И я это точно знаю. Отменное здоровье всегда было предметом ее гордости. Она частенько говорила, что это великое счастье, что она настолько здорова, что может взять на себя заботу о дочери.

Не чувствуя вкуса, я положила в рот ложку минестроне. Мысли вертелись в моей голове, беспорядочные мысли, они скакали и кружились, но ни одна не задерживалась настолько долго, чтобы я смогла уловить хоть какой-то смысл.

– Конечно, болезней гораздо больше и не все они физические.

Зазвонил домашний телефон, и мы все повернулись к аппарату на кухонном столе.

– По этому номеру больше никто не звонит.

Джинетт встала и, дрожа, потянулась за трубкой.

– Алло! – Она взглянула на меня. – Да, Джек. Она здесь. Нола тоже. Мы пытались дозвониться… – Она умолкла, слушая, что он говорит, а мы с Нолой оторвались от стульев. – Мы будем там через десять минут. Ты уверен?..

Мы увидели, как ее рука сжала трубку. Затем мать медленно положила ее на рычаг. Она посмотрела на нас, ее глаза были похожи на темные блюдца.

– Нас разъединили.

– Где он? – спросила я. – С ним все в порядке?

– Я не уверена, – сказала она. – Связь на линии была ужасной. Он сказал, что его сотовый телефон разрядился, поэтому он воспользовался стационарным на кухне Баттон.

– Но ведь тот телефон больше не работает.

Мать выгнула брови.

– Именно. Он сказал, что Джейн нужна наша помощь, и он хочет, чтобы мы как можно скорее приехали в дом Пинкни.

Я ощетинилась.

– Он с Джейн?

– Да. Ребекка позвонила ему, чтобы сказать, что видела тебя, и рассказала ему все то, что рассказала и тебе сегодня утром. В том числе и что-то про лестницу на чердак. – Она нахмурилась. – А что там с лестницей на чердак?

– Ребекке приснилось, что Хейзелл приподнимает доску и что-то вынимает из-под нижней ступеньки.

Моя мать побледнела.

– Ему нельзя на чердак. Только не одному и даже не с Джейн.

– Ты меня пугаешь, – сказала я, вставая. – Останься здесь с Нолой и малышами, а я поеду туда.

– Нет. Он выразился очень конкретно. Он сказал, что нужны мы обе. – Она повернулась в Ноле. – Можешь остаться с детьми? Их нужно накормить, но из-за грозы можно обойтись без купания. В восемь в кровать, хорошо?

Нола кивнула.

– Можешь надеть одно из моих пальто. Твое совсем мокрое, – сказала мать, повернувшись ко мне. – И он просил захватить альбом.

Мне не нужно было спрашивать, какой альбом он имел в виду.

– Зачем?

– Связь оборвалась прежде, чем он успел мне еще что-то сказать. Но он сказал, что это важно и он все объяснит, когда увидит нас.

Она надела плащ и натянула перчатки, а я быстро поцеловала близнецов и обняла Нолу.

– Если тебе что-нибудь понадобится, позвони Софи, хорошо? В любое время.

Она кивнула.

– Будь осторожна.

Я выдавила улыбку, взяла все еще упакованный альбом и последовала за матерью под ливень, точно зная, что плохая погода будет наименьшей из наших проблем.

Мы поехали на моем «Вольво»-универсале, сочтя его самым безопасным из имеющихся вариантов. Улицы уже были залиты водой, вынуждая меня ехать по самой середине. Это было бы куда опаснее, будь на ней другое движение, но, похоже, всем водителям к югу от Брод-стрит хватило ума сидеть дома в такую бурю.