свист раздался левее бугра.

Полковник мгновенно отскочил за ствол и высунул вперед автомат. Свист повторился. Значит заметили. Наступила минутная тишина.

В той стороне мелодично запел грач. Запел — и вдруг на какой-то ноте запнулся, умолк. Опасность.

Переждав несколько минут, полковник решил вернуться. Стоило ему шевельнуться, как справа грохнул выстрел и рассыпался на сотню повторов.

Стрелял снайпер. Полковник упал, как подкошенный, но упал очень умело, так что очутился за мшистым камнем, а ствол его автомата уже был повернут в ту сторону, где затаился противник.

Замолчал лес. Тишина. Улетел бесшабашный грач, до смерти напуганный грохотом. Все насторожилось.

— Ладно, выждем, — решил полковник.

Теперь пошла игра, кто — кого. Минут через пять над дальней каменной глыбой, сбоку кусты зашевелились. Снайперу не терпелось глянуть на дело своих рук. Конечно, он думал, что убил своего противника. В ту же секунду раздался ответный выстрел. Рука армянина повисла, винтовка звякнула о камень. Человек спрятался за укрытием. Полковник повернулся к своему бойцу и подал знак отходить. Сам прижался к глыбе и продолжал наблюдать. Он знал, что если по нему еще будут стрелять, то не отсюда, где лежал снайпер, скорее всего, со стороны заросшей возвышенности. Он вскочил, петляя между деревьями, помчался назад, где его дожидались бойцы.

Не доходя метров десять до группы, полковник махнул им рукой и стал уходить вправо от того места, где они располагались. Бежали долго, пока силы еще оставались, но с каждым километром, ноги становились чугунными, и было такое впечатление, что к каждой ноге привязали по пудовой гире.

В какой-то момент ноги подкосились, и полковник с разбега упал в овраг. Склоны и дно оврага заросли колючими кустарниками шиповника, они царапали одежду и руки, но он не обращал на это внимания. За ним посыпались и остальные.

— Олег, где ты? — не поворачивая голову, будто знал, что он рядом, — спросил полковник.

— Здесь, я.

— Проведи перекличку тех, кто вырвался. Пусть каждый посмотрит вокруг и скажет, кого нет. Нестеренко стал считать бойцов, а полковник внимательно всматривался в лица.

В отблеске утреннего света глаза бойцов горели огнем, по щекам струились крупные капли пота, но никто не смахивал их, а только глубоко дышали. Многие поняли, что это только начало. Промелькнула мысль и обожгла сознание — начало чего? Бессмертия?

Дышат бойцы глубоко, но не от страха, от усталости, а это-то уже хорошо. Значит, верят, что останутся живыми, а живым можно драться и выжить, так ведь? — задал полковник себе мысленно вопрос.

— Так! Прошло минут пять, как Нестеренко доложил, что пока всего 80 человек, но еще прибывают. Полковник подозвал к себе ближайшего солдата.

— Как тебя зовут, воин?

— Ахмед.

— Ты пойдешь со мной, Ахмед. Олег дистанция двадцать метров, не теряйте нас из виду, — полковник проворно вскочил и, подхватив автомат, побежал по оврагу. За ним, пригнувшись, бежал Ахмед. — Интересно, откуда этот боец, есть ли у него семья, дети и вообще, почему он оказался здесь, — думал он, огибая большую скалу, выступающую на повороте. Что-то мелькнуло впереди, он моментально прижался к скале, правой рукой прижал к ней Ахмеда. В ту же минуту автоматная очередь прошила воздух. Завизжали пули, рикошетя от скалы. Не раздумывая, он выхватил гранату, вырвал чеку и метнул ее за поворот. Раздался взрыв.

— За мной, — скомандовал полковник и первым бросился вперед, стреляя на ходу из автомата. Ахмед не отставал. В какой-то момент он оттолкнул полковника плечом, и вырвался вперед, прикрывая командира своей могучей грудью. Привычка, выработанная годами армейской службы, дала о себе знать.

— Ложись, — скомандовал полковник, потянул за бушлат бойца, и сам тоже упал на землю. Солдат, как бы споткнулся и распластался рядом с ним. В этот момент над головой густым роем просвистели пули. Смерть пронеслась рядышком, обдав их холодом.

— Ахмед прижимайся к скале, перекатом отходи, — кричал полковник, выпуская длинные очереди по склону горы, откуда велся огонь. Но Ахмед не слышал его и продолжал полосовать из своего автомата. Пули врезались перед самым носом в землю, другие высекали искру и штопором уходили в небо.

Хриплый голос — командир пригнись, — заставил полковника оглянуться назад и в то же мгновение, над головой прошипел осколочный снаряд гранатомета. Рядом опустился кто-то, ведя огонь. Грохот разрывов гранат и снарядов слились в сплошной грохот, многократно усиленный эхом гор. Дрожала земля, горели кусты и деревья. Со скал падали, вывернутые разрывами камни. Полковник подтянул правую ногу к животу и приготовился к броску.

— Мужики, слушай мою команду, — сквозь треск пулеметов, закричал он, — надо вперед, прорываться. Он вскочил и первым бросился в атаку. Стреляя на ходу, он бежал, крича во всю глотку, смешивая родные слова с отборным русским матом. Сколько он так бежал, он не мог вспомнить, только жал на спусковой крючок автомата и не слышал выстрелов.

— Заменить магазин, — мелькнуло у него в голове, и он с разбега повалился на землю. Рядом упал еще кто-то. Полковник повернул голову, оглянулся и замер. Тишина испугала его. Выстрелов не было.

— Кажется, вырвались — подумал он, но радости не ощутил. Сколько же бойцов полегло, сколько крови пролилось?

Полковник встал, за ним стали подниматься и бойцы. Не глядя ни на кого, он пошел вперед, тяжело ступая. На ходу поправил ремень с магазинами, одернул бушлат. Хотел поправить шапку, но ее не было, слетела наверно где-то. Деревья шелестели оставшимися за зиму листьями, будто приветствовали его и радовались вместе с ним.

Полковник поднял голову:

На все воля твоя — ВЕЛИКИЙ АЛЛАХ,

Я раб твой и буду им,

пока буду, жив на этой грешной земле.

Если будет на то Твоя воля.

Аминь — помолился он про себя.

Вершины гор озарились заревом утреннего солнца. Снег искрился, играя «зайчиками». Между деревьями носились желтогрудые пташки, оглашая лес своим щебетанием. Где-то ухнула сова, завершая ночную охоту и удаляясь на отдых. День не ее стихия, она ночной «бомбардировщик», бесшумная и смертоносная, как стрела ночью и слепая днем.

Коридор, по которому шагали бойцы, шел на подъем, камни под ногами были гладкими, отполированными многовековыми ветрами. Во время дождей и снеготаяния сюда сбрасывалась вода и наносила песок. Начались повороты, углубления в скалах, то и дело возникали черные трещины, уходящие в неизвестность. Тропа в лесу извилисто бежала по хребту невысокого увала. Полковник шел уверенно, как ходят по знакомой дороге. Серый от стирки и дождей рюкзак ловко висел у него на ремнях, сбоку болталась финка в чехле, подарок Сашки Неверова, его старого друга, погибшего в Афгане. Автомат, с раскрытым