– Ты забыл: я боюсь высоты.

Глаза Даниэля потухли.

– Прости, я не подумал.

Не думать – это и есть нелюбовь.

Эдна вошла в дом, поздоровалась с прислугой, отдала Бриттани купленную в Пекине музыкальную шкатулку.

Внутри все окаменело. Как жить с Даниэлем под одной крышей? Терпеть его равнодушие?

«Я никого больше не полюблю… Просто не смогу…» Эдна перебирала лица и фамилии… Кто может сравниться с Даниэлем? Как вообще можно кого-то приблизить к себе после него?

Он не остался ужинать. Посоветовал ей отдохнуть: «У тебя замученный вид». Эдна долго сидела в гостиной перед погасшим камином.

– Миссис Бернар?

Вошла гувернантка Бриттани, но Эдна не дала ей сказать ни слова:

– Вас не учили, что невежливо врываться без стука?

Она кричала, обвиняя ее в неблагодарности. Кровь прилила к щекам, пальцы скрючились, как у ведьмы. Бедная девочка лепетала что-то.

Эдна закрыла лицо руками:

– Простите меня.

Гувернантка исчезла. Эдна смотрела на свое отражение в зеркале над камином: «Я не должна ненавидеть людей». Но ненависть – единственное чувство, которое Эдна испытывала теперь. Даниэль отсадил ее от счастливых здоровых женщин, как отсаживают в отдельную лохань больного карпа. Ты можешь открывать рот в беззвучном крике, бить плавниками по воде, проситься назад в свой родной пруд, к которому так привыкла, – никто не услышит.

Нина не дала Климу шанса. Ни о чем не спросила – где он был, что с ним произошло? Он первым делом помчался к ней, чтобы узнать, как она. Все это время думал: лишь бы по неосторожности не навлечь на нее беду. Ждал того дня, когда можно будет прийти, обнять ее и почувствовать, что все самое страшное позади.

А она выставила за дверь.

Зло срывают на тех, кто никуда не денется, вернется побитым псом, когда разрешат вернуться.

«Извини, дорогая, но я не вернусь. Хватит».

Она все-таки окрутила мужа Эдны. Ада рассказала Климу про нападение фашистов и про то, что после этого Нина побежала утешаться к мистеру Бернару. Об обыске, проведенном в ее конторе, Ада не знала. Клим не стал вникать в подробности: раз Нина выбрала Даниэля, пусть он и занимается ее делами.

Надо придумать, как быть с Феликсом Родионовым: неужели придется стать полицейским осведомителем? Но чтобы уехать из Шанхая, нужны деньги. И как быть с Катей? Нельзя же бросить ее.

Когда Феликс вызвал Клима в участок, он решил пойти. Какая разница, кем работать? Главное – договориться на оплату, скопить денег и уехать с Катей в Аргентину. Буэнос-Айрес – отличное место, само название его переводится как город «добрых ветров». Там по роскошным авенидам гуляют самые чудесые девушки на свете; там в кафе «Тортони», в залах с витражными потолками, собираются великие остряки, там на улицах в тени сейб и лаконосов пары танцуют танго.

У Феликса Родионова был отдельный кабинет со стеклянной дверью и вентилятором на столе.

– Так в чем вы меня обвиняете? – спросил Клим. – Вы пригрозили меня выслать, а единственный мой грех – это поездка в одном автомобиле с полковником Сю. Дон Фернандо обошелся без последствий?

– Ты тоже обойдешься, когда у тебя будет мексиканский паспорт, – усмехнулся Феликс. – А так я в любой момент могу написать в деле, что ты правая рука Сю. Он возражать не будет – его уже депортировали.

Феликса Родионова, без сомнения, ждало великое полицейское будущее.

– Слушай меня внимательно, – сказал он. – В городе действуют большевики, которые агитируют за советскую власть.

Феликс показал Климу листовку с усатым казаком. В ней объяснялось, что бывшие белогвардейцы смогут вернуться в Россию, если кровью искупят свои преступления перед Родиной. Искупить грехи можно в русском отряде при армии Христианина Фэн Юйсяна, владевшего северо-западными провинциями Китая.

– Большевики уже обработали доктора Сунь Ятсена, теперь принялись за этого орла, – пояснил Феликс. – Обещают деньги, советников и вооружение, если он начнет строить социализм. А Христианин и рад – он кому хочешь продастся, лишь бы ему помогли свалить маньчжурского правителя Чжан Цзолиня.

По словам Феликса, милитаристы сообразили, что белогвардейцы – это высокопрофессиональные военные, знающие технику и современное оружие. Русские готовы служить за низкое жалованье и даже за его посулы. Но как только белые отряды стали появляться в китайских армиях, большевики развели бешеную деятельность по их уничтожению.

Москва видела угрозу в любой организованной эмигрантской силе. По слухам, в Союзе было далеко не так спокойно, как хотелось большевикам, и если белогвардейцам удастся создать мощную военную силу, кто знает, чем дело кончится: вдруг Россия сдетонирует так же, как в 1918 году от восстания Чехословацкого корпуса?

– Большевики действуют осторожно, – сказал Феликс. – Заманивают белогвардейцев к Христианину, а тот направляет их в самое пекло, чтобы проблема устранилась сама собой. Оставшихся в живых в скором времени «простят» и пригласят вернуться в СССР. Не на пикник, разумеется.

Феликс велел Климу прикинуться офицером, мечтающим пробраться к Христианину.

– Наведи справки, выясни, кто именно вербует белогвардейцев. Узнай все – где живут эти люди, с кем общаются, кто их друзья и враги?

– Я уже говорил вам, я не офицер, – сказал Клим. – У меня нет знакомых в этой среде.

– Знакомые – не беда. На следующей неделе в одном из синематографов на авеню Жоффр покажут кинохронику о царской семье. Можешь быть уверен: все места будут забиты белогвардейцами.

– Вы организовали показ?

Феликс ухмыльнулся:

– Догадливость – это большой талант.

– Если полиция не будет платить мне жалованье, мой талант тут же иссякнет.

Клим выторговал себе ежемесячные сорок долларов и полный комплект обмундирования – от фуражки до сапог.

Днем Нина была у Хью Уайера. Он не отрицал, что нарочно подослал полицейских, чтобы те загубили ее календари.

– Подавайте на меня в суд, если хотите, – улыбался Хью, показывая желтые зубы. – Судить нас будет английский консул, мой добрый друг. Вот вам совет, дорогуша: исчезните из Шанхая. Я и так проявил гуманность, а мог бы поступить иначе. Мне жаль вас, и, чтобы вы могли спокойно удалиться, я приказал арестовать ваших врагов-налетчиков. Распродавайте имущество и уезжайте в Циндао или Тяньцзинь. И все будет хорошо.

Нине вновь дали понять, насколько она далека от истинных хозяев жизни.

Беспомощность – страшное чувство. Ты можешь терпеливо выстраивать свое дело, а потом явятся сильные люди и все растопчут. Пока шла война губернатора Лу с Ученым Ци Сеюанем, Нина дрожала: вдруг боевые действия перекатятся в город? Вдруг мародеры разграбят склад? Вдруг у людей будет настолько туго с деньгами, что никто не станет покупать ее календари?