Бои под Москвой совпали с сильным похолоданием. Под Куйбышевом стояли морозы до 40 градусов. Часовые, охранявшие самолеты, менялись через 20–30 минут. Тулуп и летное обмундирование – меховые брюки, куртка, на голове шапка, вязаный шлем с очками – не спасали. Морозы страшные…

Был такой случай. Сел на наш аэродром самолет. Под крыльями бомбы. Что такое?! Оказывается, дальний бомбардировщик взлетел, чтобы бомбить немцев, а погоды не было, и он заблудился. Шуранул аж под Самару.

Наши инструктора выполняли спецзадания. Вдруг несколько самолетов СБ куда-то улетают. Секретное задание, никто ничего не знает. Примерно через 10–12 дней возвращаются. Обветренные лица, видно – много летали. Летчики рассказывали, им было приказано загрузиться реактивными снарядами для «катюш» и лететь под Сталинград. Они говорили страшные вещи: им приходилось садиться на поле, где самолеты прыгали по замерзшим, не убранным трупам. Тут же выгружали реактивные снаряды, разворачивались и улетали. Там были напряженные бои.

Организуют 7-ю эскадрилью, и мы перебазируемся в училище Леваневского – отрабатывать слетанность в составе экипажей. Дали мне штурмана. Один раз я выполнял обыкновенный полет, отрабатывал виражи. Вдруг ко мне подлетает какой-то самолет, покачивает крыльями: «уходи». Радио нет. Я ничего не понимаю. Я слушаюсь, ухожу в сторону. И вдруг мимо меня проходит такой же СБ, только с овальными окнами в фюзеляже. Я сажусь, докладываю о произошедшем. А знаешь, кому я заступил дорогу? Ворошилов летел принимать парад в Куйбышеве! Сталин принимал в Москве, а он в Куйбышеве.

А как замыливали глаза иностранным послам, которые в Куйбышеве собрались… На самом большом Симоновском аэродроме собрали все самолеты, которые только могли летать, все УТ-2 и Р-10, которые собирались списывать, все СБ – всех выстроили. Набрали чуть ли не 400 самолетов… Дали задание: взлететь, пролететь воздушным парадом над Самарой. Потом удалиться, перестроиться и опять, но в другом строю, уже не тройками, вновь пролететь.

Когда чуть позже появились штурмовики Ил-2, часть курсантов стали готовить на них. Нас в 7-й эскадрилье было 40 курсантов. Сначала жили в палатках. Меня назначили старшиной группы. Я должен был всех вести на аэродром. А это километров семь! В меховом обмундировании! Я впереди ставил двух самых ленивых: Борю, подзабыл фамилию, и Леню Капустина, чтобы не отстали. Иначе нельзя было, замерзнут, простудятся…

Там много разного происходило… К примеру. Я сплю. Вдруг меня дергают:

– Товарищ старшина, может, сделаем подъем?

– Что такое?

– Горит соседняя палатка.

Горит техническая палатка. Техники набрали много угля, накочегарили побольше. Образовалось много сажи, и она взорвалась. Один техник погиб. Стали разбирать остатки палатки и обнаружили полный чемодан денег. Там было и судебное дело.

Уже заканчивался 1942 год. Тогда летчиков выпускали пилотами-сержантами. Хороший солдат идет на курсы командиров взвода и через полгода уже лейтенант. А мы прошли полный трехгодичный курс обучения – сержанты. Причем я разговаривал с армейскими летчиками. У них какая подготовка: один самостоятельный полет, и полетели на фронт громить противника. А я, прежде чем попасть на фронт, имел 24 учебных бомбометания на Ил-2.

– Перед войной был девиз «Малой кровью на чужой территории». А тут отступаем. Какое было настроение?

– В училище Сталина был такой настрой: как бы ни отступали, мы все равно их разгромим…

19 человек выпускников ВМАУ попали в наш 35-й полк, который начал воевать 22 июня 1943 года, в годовщину войны, с аэродрома Каменка, это возле Комендантского аэродрома.

Вместо стрелков летали штурманы, окончившие училище. Летчикам дали звание младшего лейтенанта, а стрелки так и остались сержантами. Были даже такие стрелки, которым вообще забыли дать звание. Например, Петя Репин погиб старшим матросом. Он сделал выдающуюся фотографию в войну. На ней видно, как горят на земле немецкие самолеты Ю-88 со свастикой… Он с воздуха сфотографировал…[12]

Эта фотография обошла все главные газеты Советского Союза. Тогда группу вел майор Хроленко, командир 7-го гвардейского полка. В том вылете над аэродромом наши еще сбили на взлете немецкий самолет. Петя тогда не прозевал, сделал хорошую фотографию, а это трудно в воздухе. Потом через несколько вылетов он погиб. Старшим краснофлотцем… Даже не сержантом. Родом он был из Красного Холма, это в Калининской области.

Горящие Ю-88 на аэродроме Котлы 20.03.43

Перед самым началом активных боевых действий в полк прибыли командиры эскадрилий, к нам в эскадрилью – капитан Потапов. В сухопутной форме, с орденом Боевого Красного Знамени и с орденом Отечественной войны. Тогда еще погонов не было. Мы погоны получили чуть позже.

И вдруг задание. Шесть или восемь, я не помню, самолетов полетели под Ленинград для выполнения боевого задания под руководством капитана Потапова.

Прилетают ребята, мои знакомые курсанты с училища. И я спрашиваю:

– Ну и как война? Как? Что? Стреляют?

А ребята смущенно мямлят что-то… Нет четкого ответа. Ну не говорят, вернее, говорят, но как-то странно.

И тут мы перелетели на аэродром Каменка. Тут нам и морскую форму выдали, и погоны. Выдали пистолеты ТТ. И кто-то тут же выстрелил в землю из ТТ – не знал, как с ним обращаться… Потом тоже бывали такие случаи с личным оружием…

И только тут выяснилось, что утром они вылетели штурмовать аэродром Городец, где, по данным партизан, сосредоточилось много немецких самолетов ударной авиации – бомбардировщиков, наверное, для налетов на Ленинград. Но туман был, рядом болота, аэродром они не нашли. Поэтому ничего мне и не рассказывали. Партизаны обиделись. Они рисковали жизнью, наблюдали.

Был суд. Но капитана оправдали, учли, что был сплошной туман. Но, может быть, у него и до этого какие-то прегрешения были, и с должности командира эскадрильи его сняли и отправили рядовым летчиком на Черное море, где капитан Потапов и погиб[13].

22 июня начинаются боевые действия всего полка. Группы по несколько самолетов летают днем на Синявинские высоты. В восьми-десяти километрах южнее Ладожского озера стоят пушки, почти в открытую.

Ведущим был старший лейтенант Стратилатов. Меня взяли последним. Я лечу, а мотор все хуже работает, и скорость падает… Скоро Нева, по ту сторону немцы. Наших самолетов впереди уже не видно. Скорость все падает, и чувствую, скоро упаду. Я ныряю вниз, там аэродром Приютино, Бернгардовка. За пороховыми погребами разворачиваюсь, скорость малая, могу сорваться в штопор. А аэродром – деревянная полоса по болоту. Сажусь, выпускаю колеса, но не могу довернуться, не хватает скорости. А у меня опыт уже был, я много летал. В 35-м полку пока не научат – в бой не пускали: