Тем временем гость продолжал:

– В любой момент, завтра, а может, даже сегодня, Министерство по делам космоса утвердит уничтожение Ламмокса и…

– А вдруг они отклонят?

– А вы согласны из-за этой ни на чем не основанной надежды рискнуть жизнью своего друга? Так вот, тогда ваш шеф полиции явится снова, и на этот раз он его убьет.

– Не убьет! Он не знает как. И мы еще раз над ним посмеемся!

Мистер Перкинс медленно и печально покачал головой:

– В вас говорит не разум, а сердце. На этот раз он сделает все как надо. Однажды он выставил себя дураком, больше он этого не допустит. Не сможет сам придумать надежный способ, так посоветуется со специалистами. Мистер Стюарт, любой биолог способен, осмотрев и оценив Ламмокса, не задумываясь предложить два-три вполне надежных решения, как его убить, убить быстро и безопасным для себя способом. Я вот только посмотрел на него и сразу придумал как.

– Но вы же не скажете шефу Драйзеру? – В голосе Джона Томаса прозвучала тревога.

– Что вы, конечно нет. Для этого меня пришлось бы сначала подвесить за ноги. Но что – я? Найдутся другие, тысячи других, которые охотно ему помогут. А то он и сам сможет придумать способ. Будьте уверены, когда вы дождетесь утверждения этого смертного приговора, делать что-либо будет уже поздно. Они его просто убьют. К вашему и моему сожалению.

Джон Томас молчал, и Перкинс негромко добавил:

– В одиночку вам никак не справиться, и этим своим упрямством вы только убьете Ламмокса.

Джон Томас крепко прижал кулак ко рту. Потом он сказал еле слышно:

– Что же тогда делать?

– Сделать можно многое, если только вы согласитесь на мою помощь. Первое. Вы должны понять, что, если вы доверите его нам, никто не сделает ему ничего плохого. Вы, конечно, наслушались всяких разговоров про вивисекцию и прочее, ну так можете все это забыть. Мы просто помещаем свои образцы в окружение, максимально приближенное к условиям их родных планет, а затем изучаем их. Мы хотим, чтобы они пребывали в добром здравии и в хорошем настроении; для этой цели мы не жалеем никаких сил. В конце концов Ламмокс умрет естественной смертью, тогда мы поместим его шкуру и скелет в свою постоянную экспозицию.

– А вам бы хотелось, чтобы из вашей шкуры сделали чучело и поместили в музей? – горько спросил Джонни.

– Что? – На лице Перкинса отразилось изумление, затем он рассмеялся. – Меня бы это ничуть не обеспокоило; если хотите знать, я уже завещал свою тушку медицинскому факультету моей альма-матер. И Ламмокса это тоже ничуть не обеспокоит. Дело в другом – как устроить, чтобы полиция от него отстала и чтобы он смог дожить до старости.

– Подождите. Но ведь даже если вы его купите, это ничего не решает. Они все равно его убьют. Кто им может помешать?

– И да и нет. В первую очередь – нет. Конечно, продажа Ламмокса музею не отменяет приказа на его уничтожение, но, вы уж мне поверьте, приказ этот никогда не будет выполнен. Наш юридический отдел объяснил мне, что следует в таком случае сделать. Первым делом мы приходим к соглашению относительно условий, и вы даете мне расписку, подтверждающую продажу; тогда музей становится законным владельцем. Сразу же после этого, скорее всего – сегодня, я нахожу вашего местного судью и получаю у него временное постановление, на несколько дней откладывающее приведение приговора в исполнение; такая отсрочка естественна и вполне в его силах, принимая во внимание смену владельца. А большего нам и не надо. Если потребуется, мы выйдем прямо на министра космических дел… одним словом, я могу вам обещать, что, став собственностью музея, Ламмокс не будет убит ни при каких обстоятельствах.

– Вы это точно знаете?

– Достаточно точно, чтобы рискнуть деньгами музея. Если я ошибаюсь, то вполне могу остаться без работы. – Перкинс улыбнулся. – Только я не ошибаюсь. А как только я получу отсрочку и позвоню в музей, чтобы они превратили ее в постоянную отмену приказа, следующим моим шагом будет урегулирование всех этих исков о возмещении ущерба. У меня есть при себе наличные, сумма вполне достаточная. Нередко деньги являются очень убедительным аргументом. Тогда против нас останется один-единственный человек – шеф полиции. Он – серьезная помеха для вас, но не для нас; по сравнению с теми силами, которые может привлечь себе на помощь музей, он просто ничто. А потом все будут жить долго и счастливо. – Перкинс улыбнулся. – Вот видите, как все прекрасно можно устроить.

Джон Томас задумчиво изобразил ногой на ковре какой-то сложный узор, а потом поднял голову:

– Послушайте, мистер Перкинс, я понимаю, для спасения Ламмокса я должен на что-то решиться. Но до этого момента я не видел никакого способа, я просто, как страус, зарывал голову в песок, тянул время и ждал, что все как-нибудь устроится.

– Так вы согласны?

– Одну секунду, пожалуйста! Но ведь так тоже не годится. Без меня Ламмоксу будет плохо, он не привык. Получается, что мы просто заменим смерть пожизненным заключением. Еще неизвестно, что он предпочел бы – умереть или остаться одному, чтобы всякие незнакомые люди тыкали его, беспокоили и прогоняли через свои тесты. А я не могу даже спросить его, что он предпочитает, потому что я не уверен, что Ламмокс понимает, что такое смерть, но он знает, что такое чужие люди.

Мистер Перкинс пожевал нижнюю губу и подумал, что сделать одолжение этому молодому человеку будет невероятно трудно.

– Мистер Стюарт! А если бы вы сами поехали с Ламмоксом, это было бы лучше?

– Как это?

– Думаю, я могу обещать вам работу по уходу за животным. На самом деле у меня есть вакансия в моем собственном отделе. Я могу вас взять на это место прямо сегодня, а все бумажки мы оформим потом. В конце концов даже лучше, если за экзотическим животным будет ухаживать человек, знающий его повадки.

– Нет! – сказала миссис Стюарт, прежде чем ее сын успел ответить.

– Что? Но почему, миссис Стюарт?

– Об этом не может быть и речи. Мистер Перкинс, я надеялась, что вы предложите какой-нибудь разумный выход из этой неприятной ситуации. Но с последней вашей идеей я категорически не согласна. Моему сыну надо поступать в колледж; я просто не допущу, чтобы он растрачивал свою жизнь, убирая навоз из клеток в зоопарке, словно какой-нибудь малограмотный бродяга! Да ни в коем случае!

– Мама, послушай…

– Джон Томас! Разговор окончен.

Мистер Перкинс перевел глаза с горящего лица сына на твердое, решительное лицо его матери.

– В конце концов, – сказал он, – все это музея не касается. Давайте, миссис Стюарт, я сформулирую решение следующим образом: я не буду нанимать никого на эту вакансию, ну, скажем, в течение шести месяцев… пожалуйста, миссис Стюарт, не надо. Согласится ваш сын на эту работу или нет, это ваша семейная проблема, и я уверен, что здесь мои советы излишни. Я только хочу уверить вашего сына, что музей ни в коем случае не собирается разлучать его с Ламмоксом. Думаю, что это вполне разумная постановка вопроса.