День превратился в ночь. Ночь превратилась в день. Сумерки наступали и рассеивались так быстро, что части Кассардима все еще оставались в тени, в то время как другие места давно были в свете. Буря срывала с деревьев листья Блуждающего леса и опустошала Сухое море. Красноватый песок кружился в воздухе, смешиваясь с клочьями тумана, листвой, снегом и дождем. Парящие горы Ничейных земель сталкивались друг с другом, и Вечная река начала бурлить, как море кипящей смолы.

Мой драгоценный камень светился ярче, чем когда-либо. Он буквально впился в мою кожу. В поисках помощи. Под ним мое сердце трепетало, как раненая птица. Столько боли и отчаяния. Я чувствовала бесконечную агонию Кассардима. Даже когда я прикасалась к Ноару в его худшие минуты, это не шло ни в какое сравнение с тем, что я испытывала сейчас. Все мои нервы были в огне. Даже дышать было трудно, потому что хаос и его гнилостная вонь были повсюду. Где бы ни вздымались тучи и песчано-лиственная-снежная буря, за ними уже маячила темная масса, полная зелено-желто-фиолетовых вспышек. Вихри пробивались сквозь трещины в земле, через реку и… Боже мой! Они сосредоточились на Серебряной и Теневой крепости. Ну конечно! Хаос питался человеческими душами, а там их покоилось миллионы. С их энергией хаос было бы уже не остановить.

– Прекратите битву! – крикнула я сквозь шум бури. Воины теней и облаков все еще боролись друг с другом, в то время как их родные царства были в ужасной опасности. Это должно было прекратиться. Ифар и Ноар теперь обладали общей властью, чтобы остановить это безумие. – Вы должны защищать души!

Возможно, таким образом мы могли хотя бы немного оттянуть неизбежное.

– Я не могу с ними связаться! – взревел Ифар. – Хаос блокирует все!

Ноар молчал.

В страхе я вырвалась из его объятий. Он держал глаза закрытыми. Нет! Нет! Нет!

Я отбросила свой меч и схватила его лицо обеими руками.

– Посмотри на меня! – грубо приказала я ему.

Несмотря на всю боль и хаос, которые я чувствовала, я уже не могла различить, исходило это от него или нет.

К моему облегчению, его звездные глаза открылись. Ноар все еще был здесь. Казалось, он страдал от страшных мук, но он все еще был здесь.

– Я справлюсь с этим! – выдавил он.

Сомнения и беспокойство затопили меня. Мне хотелось ему верить, но по Ноару было видно, что он сам себе не верил.

– Обещай это! – умоляла я его.

Слабый кивок. На слова у него не хватило сил. Я взяла его за руку, борясь с яростным желанием увести Ноара отсюда в безопасное место. Только куда? Барьеры рухнули. Кассардим рушился. Человеческий мир последовал бы за Царством Мертвых. Больше не было никакой безопасности, ни места, куда мы могли бы убежать, ни выхода. Невыносимое чувство беспомощности перехватило мое дыхание. Что я должна была делать? Что?!

Голос первой императрицы вторгся в мои панические мысли.

Как только барьеры падут, жемчужина Силы тоже не принесет вам никакой пользы. Драгоценный камень может только контролировать барьеры, он не может воссоздать их. А чего вам будут стоить новые барьеры, вы знаете.

Я слишком хорошо это знала.

Жертва контролируемого хаоса.

Я просто не хотела, чтобы это сбылось.

Узор.

Иногда история повторяется.

Что-то возникает, что-то умирает. Так было всегда и так будет всегда.

Да, я была готова отдать свою жизнь – за Ноара, за своих братьев и сестер, за Кассардим.

Но я отказывалась признавать, что это был единственный выход, который мне оставался. Должно было существовать решение, которого я не видела. Потому что мы еще не были повержены. Еще здесь было девять княжеских детей с девятью драгоценностями Силы и волей, способными поднять мир из пепла. Мне нельзя было сдаваться. Я должна была бороться за свою родину, семью и любовь до последнего вздоха. И если этого было недостаточно, я бы издала последний вздох, сражаясь. Но не раньше.

Едва я приняла решение, как из шторма, словно в качестве насмешки, вынырнуло гигантское лицо. Лицо, которое я ненавидела с первого дня своего пребывания при императорском дворе. Извивающиеся черты хаоса из листвы, песка, тумана и молний. Они исказились в жестокой ухмылке.

Ухмылке Фидрина.

Когда он начал говорить, тысяча голосов хаоса прогремела по всему Царству Мертвых.

– Ты проиграла, моя маленькая некровная внучка, – издевались они надо мной. – А теперь будь хорошей девочкой и принеси мне мою драгоценность! И под этим я имею в виду все девять!

Под приглушенный хохот лицо снова исчезло, и буря разделилась. Он создал безветренный остров вокруг меня и других носителей драгоценностей. Оттуда открывался проем, ведущий по императорской лестнице на Золотую гору.

Недвусмысленное приглашение.

Дневной свет померк, и наступила ночь.

Мне не нужно было оборачиваться, чтобы узнать, что Ифар, Варден и мои братья и сестры приближались. Их драгоценности тоже сияли во тьме, словно звезды. Даже их боль я чувствовала как свою собственную.

– Неужели это был…

– Фидрин, – Ник произнес имя, застрявшее у Энни в горле. – Но я думал, что этот безумец сидит где-то в клетке.

– Больше нет, – мрачно ответил Ифар. – Теперь ничто не может остановить хаос.

Илион выругался.

– Мы должны были убить этого ублюдка, когда у нас была возможность сделать это.

Снова рассвело. Снова наступил день.

Буря позади сгустилась, подталкивая нас к лестнице.

– Может быть, – пробормотала я. – Но, может быть, так даже лучше.

Варден мрачно кивнул и облек в слова то, о чем я думала:

– Хотя мне это не нравится, но без Фидрина мы давно были бы мертвы. – Огромные раны на великане едва были заметны. – Он в значительной степени держит хаос под контролем, потому что его цель не уничтожить Кассардим, а править им.

– Больной ублюдок, – выплюнула Дженни.

Мо дернул меня за рукав.

– Что теперь, Майя?

Да, что теперь?

Я уставилась на проход, который нам приготовил Фидрин. Золотая гора не была целью. Я это чувствовала. Император хаоса ожидал нас за горой – на Золотом мосту. Он связывал Кассардим с миром людей. Он был началом и концом. Там Фидрин ждал бы меня. Вопрос был только в том, могла ли я действительно попросить своих братьев и сестер сразиться вместе со мной. Как я могла рисковать их жизнями, если своей смертью я могла спасти их всех?

Голос Илиона вырвал меня из моих мыслей.