– А то что? – спокойно спросил Павел. – Убьешь меня, да? Выстрелишь?

– Да! – дрогнувшим голосом ответил тот. – А что… что это такое? Почему вы так странно говорите? Двойной голос… Что это у вас за устройство? «Гугл», да? Переводчик?

– Не важно, – отрезал Соломон. – Но мы не грабители и не желаем вам зла, мы…

– Сол! – заорал вдруг снизу Фаронов. – Сол!

Павел моментально развернулся, инстинктивно поднимая перед собой руки. Папаша Сарто летел на него, словно фурия: развевающиеся волосы, безумные глаза, открытый рот… И тут хозяин упал, в самом начале лестницы, тяжело, словно мешок с картошкой, беспомощно раскинув руки в стороны. Интуитивно Соломон тоже хлопнулся на пол, и вовремя – над его головой прогремел оглушающий выстрел из ружья, потом второй. Прокатившись до стены, Павел вскинул руку и нажал кнопку парализатора, направив его в голову кричавшего от гнева Сарто-младшего. Голова парня дернулась, и он безмолвно откинулся на спинку кресла. Дымящееся ружье выпало из его ослабевших рук. Наступила звенящая тишина…

По лестнице наверх вбежал взволнованный Тунгус.

– Цел?

– Цел.

– Вставай! Нужно уходить!

– Что там… с теткой… ну, ты говорил? – Соломон, пыхтя, поднялся.

Фаронов замялся.

– Я проверю дом, – сказал он наконец, откатывая в сторону кресло с Ливио. – Не дури тут, ладно? – и убежал дальше по коридору.

Павел, успокаивая дыхание, оглянулся. М-да, как-то все не по плану пошло! Ну ладно, вроде же без жертв? Да-да, без жертв – это самое главное! Или… Нахмурясь, он наклонился к синьору Сарто. Тот дышал, но был без сознания – в общем-то так и должно быть. Сколько у них времени в запасе? Две-три минуты, не больше. Но «тетка»… Он посмотрел вниз, на первый этаж. Где эта таинственная синьора? Видно не было.

– Гадство… – пробормотал Соломон и кинулся на первый этаж.

Супругу синьора Сарто он обнаружил у мойки. Она лежала на полу с подвернутой ногой, перекошенным лицом, и… под ней растекалась кровь. Рядом лежал тяжелый подсвечник. Фаронов ударил ее по голове! Он не использовал парализатор! Что за дела?!

– Черт! – ошарашенный Павел упал перед женщиной на колени и взял ее голову в руки. Голова была горячей, а руки Соломона тут же окрасились кровью.

– Синьора, синьора! – заговорил он. – Вы слышите меня?! Ах ты ж, черт! Э-э… синьора Сарто! Скажите что-нибудь!

– Помогите… пожалуйста… – тихо прошептала женщина. – Кто… вы?

– Я сейчас вызову медиков, я сейчас, мигом!.. – забормотал Соломон. – Мы не хотели, клянусь! Где у вас телефон?

– Скорее… Что с моим мужем и что… с Ливио? Скажите мне… Пожалуйста!..

– Все нормально, больше никто не пострадал, – заверил Павел. – Они просто без сознания, понимаете? Скоро придут в себя. Я вызову «скорую»… Как позвонить, какой номер?

– Сто двенадцать – это общий… а медики – сто восемнадцать… пожалуйста… помогите моим родным…

– Хорошо-хорошо! Я позвоню! – заверил Павел и кинулся обратно. – А где телефон? – Он понял, что не знает, откуда позвонить.

– В прихожей, но там очень плохо слышно… – донесся до него слабый голос женщины. – Лучше в кабинете мужа… или в комнате Ливио… последняя дверь по коридору, справа…

Соломон молнией вбежал по лестнице, миновал хозяина, инвалидную коляску с его сыном и рванул по коридору. Найдя нужную дверь, он вломился внутрь. Там находился Фаронов. Тунгус с проклятиями раздирал какую-то металлическую коробку.

– Видеонаблюдение, – пояснил он, – надо уничтожить. Просто вытащу диск и…

Не ответив, Павел быстро обвел комнату взглядом, нашел телефон на тумбочке, обычный, кнопочный, и кинулся к нему.

– Ты чего это? – с подозрением спросил Тунгус, не прекращая со скрипом отгибать в сторону борт устройства.

– Вызову медиков, – ответил Павел, набирая номер. – А что – ты ведь не против? – в голосе его зазвучал металл. – Там человеку плохо!

Фаронов окинул его тяжелым взглядом, но ничего не ответил. Соломон набрал номер. Пошло стандартное: «Ваш звонок очень важен для нас, пожалуйста, оставайтесь на линии! Оператор освободится через… одну минуту сорок секунд». Далее – успокаивающая музыка. Все как обычно, как везде.

– Больше в доме никого нет? – спросил он, рассеянно оглядывая комнату.

– Вроде нет, – пробормотал Тунгус, выдергивая из корпуса регистратора накопитель информации, – чисто. Так… все, пожалуй, можно и уходить. Айда?

– Я вызову медиков, – повторил Соломон. И он не собирался спорить.

– Ладно, ладно, – проворчал Фаронов. – Я же не против…

Музыка в трубке не прекращалась. В стекло единственного окна били тугие струи беснующегося дождя – ненастье на дворе разыгралось не на шутку. Соломон начал разглядывать обстановку спальни здешнего Ливио, по-видимому, бывшего не совсем таким, как тот. Этот был парализованным инвалидом, никаким не мажором; его семья не была богатой, они не владели банками и аэропортом. И никаких уличных гонок. Хотя… не в них ли он получил увечье? Тот еще вопрос… Но этот отпрыск Сарто был художником. Вся его комната была заставлена картинами: те самые подсолнухи, пляжи, натюрморты, автопортреты. Много картин – они были повсюду, даже на потолке! И тут же стоял мольберт, приспособленный для сидящего человека, и тюбики с краской, и пустые рамы, и разрезанные на части холсты…

– Алло! Медицинская служба Милана слушает! – вдруг ожил телефон. – Говорите, пожалуйста! Что у вас случилось?

Очнувшись, Павел назвал адрес (надеясь, что в этом мире тот совпадал с заученным), сообщил о раненой, а также о двух парализованных, точнее, дезориентированных – к приезду медиков, и положил трубку.

– Едут, – мрачно сказал он, отдуваясь – в балаклаве было жарко и потно.

– Молодец, – еле заметно усмехнулся Тунгус. – Но я бы, если честно, сделал то же самое. Теперь следующий мир, брат. Готов?

– Погоди, ведь нужно дождаться медиков и…

– И что?

– Нужно разобраться, нужно помочь этим людям!

– Да брось ты, Соломон, ничего им не угрожает… Приедут и спасут.

– Это как-то не по-людски…

– Не будь рохлей! – вскричал вдруг Тунгус. – Неужели ты не понимаешь, что назад пути нет? Что мы должны, мы обязаны закончить с Сарто то, что задумали? В чем проблема, Сол, я не понимаю? Струсил? Ну вдарил я этой мамаше по башке, ну извини, так получилось, ну так что? Она жива? Жива. Ну и радуйся! Я тоже поначалу испугался, а потом… А потом вдруг понял одну вещь: они для нас не важны, понимаешь? Совсем не важны. Дело у нас с тобой в приоритете, а не эти люди. Мы начали, мы и закончим. Здесь мы короли. И во всех остальных мирах тоже. И не вздумай говорить «нет», я этого не пойму! Вот прямо сейчас – не пойму. И не приму.