последние факелы, и весь зал освещают лишь две жаровни, пылающие по бокам от трона.

Анубис глядит во тьму, и, подчиняясь его воле, сплетаются лучи света в картину, и еще раз видит он, как падает Даргот, рушится к подножию трона и замирает там в неподвижности, а рядом стоит тот, кого нарек он Вэйкимом, стоит осклабившись, как череп, и на миг – обманчиво блеснуло пламя? – виден знак у него на челе.

Далеко, в огромном зале, где свет, тусклый и оранжевый, дрожит по углам, а мертвые укладываются обратно на незримые катафалки над их отверстыми могилами, слышит Вэйким слабый отголосок, то чуть нарастающий, то стихающий вовсе, и не схож этот звук ни с чем, что доводилось ему слышать до тех пор.

Он кладет руку на жезл и спускается с возвышения.

– Старик, – говорит он тому, с кем разговаривал ранее, тому, чьи волосы и борода замараны вином, а часы в левом запястье остановились, – старик, услышь меня и ответь, если знаешь: что это за звук?

Немигающие глаза пялятся вверх, мимо Вэйкима, губы шепелявят:

– Хозяин…

– Я здесь не хозяин.

– Хозяин, это всего лишь воет пес.

Тогда возвращается Вэйким на возвышение и предает их всех могиле.

Потом свет гаснет, и жезл ведет его сквозь тьму по предначертанному пути.

– Я принес твой жезл, хозяин.

– Встань и подойди.

– Мертвые возвращены куда должно.

– Очень хорошо. Вэйким, мой ли ты человек?

– Да, хозяин.

– Ты подчиняешься моим приказаниям, ты готов послужить моей воле?

– Да, хозяин.

– Вот почему ты – мой посланник в Срединные Миры и за их пределы.

– Я должен покинуть Дом Мертвых?

– Да, я посылаю тебя отсюда с поручением.

– Поручением? Каким?

– Это долгая история. Ведомо ли тебе, что много в Срединных Мирах людей очень и очень старых?

– Да.

– А некоторые даже вневременны и бессмертны?

– Бессмертны, Господин?

– Тем или иным способом некоторые сумели достичь своего рода бессмертия. Быть может, они следуют течениям жизни и черпают свои силы из них, избегая волн смерти. Быть может, они так отладили свою биохимию, или же постоянно обновляют свои тела, или же переходят из одного своего тела в другие, или пиратски захватывают чужие тела. Быть может, они обзавелись металлическими телами, а может, обходятся вовсе без тел. Как бы там ни было, стоит тебе попасть в Срединные Миры, и ты услышишь россказни о трехстах бессмертных. Это лишь примерная цифра, ибо мало кто толком о них что-нибудь знает. На самом деле их двести восемьдесят три. Это жульничество и по отношению к жизни, и по отношению к смерти; и, как ты можешь заметить, само их существование нарушает равновесие, вдохновляет других на попытки подражания легендам о них, побуждает считать их богами. Одни из них – безвредные скитальцы, другие – отнюдь не таковы. Все могущественны и искусны, все сведущи в продолжении собственного существования. Но один особенно зловреден, и уничтожить именно его я тебя и посылаю.

– Кто же это, хозяин?

– Его зовут Принц-Который-Был-Тысячью, и обитает он вне пределов Срединных Миров. Его царство не от мира жизни и смерти, в извечно сумеречном месте. Его, однако, трудно обнаружить, ибо часто покидает он свою вотчину и вторгается в Срединные Миры – и повсюду. Желаю я, чтобы пришел ему конец, ибо издавна противостоит он и Дому Мертвых, и Дому Жизни.

– А как он выглядит, этот Принц-Который-Был-Тысячью?

– Как пожелает.

– Где найду я его?

– Не знаю. Тебе нужно его искать.

– Как я узнаю его?

– По делам, по словам. Он наш противник во всем.

– Но ведь наверняка и остальные против вас…

– Уничтожай всех встречных, кто противится нам. Ну а Принца-Который-Был-Тысячью ты узнаешь, поскольку уничтожить его будет труднее всех. И он ближе всех будет к тому, чтобы уничтожить тебя.

– А вдруг он сумеет?

– Тогда я потрачу еще тысячу лет, чтобы выпестовать другого посланника, способного взяться за это задание. Я не хочу, чтобы он пал завтра или послезавтра. Даже чтобы просто обнаружить его, тебе понадобятся века и века. Время не играет особой роли. Должна минуть эпоха, прежде чем он начнет представлять для нас с Озирисом реальную угрозу. Путешествуя в его поисках, ты узнаешь о многом. Когда ты его найдешь, ты наверняка его узнаешь.

– Достаточно ли я силен, чтобы покончить с ним?

– Думаю, да.

– Я готов.

– Тогда я пускаю тебя по следу. Я даю тебе способность вызывать меня и, в случае надобности, черпать силу прямо из поля Жизни и Смерти, когда ты находишься в Срединных Мирах. Это сделает тебя непобедимым. Если тебе покажется необходимым, можешь послать мне донесение. Если будет нужно, я доберусь до тебя.

– Спасибо, хозяин.

– Ты должен сразу же подчиняться всем моим посланиям.

– Да.

– А теперь иди и отдыхай. Выспись, подкрепись и отправляйся на задание.

– Спасибо.

– Это твой предпоследний сон в Доме Мертвых, Вэйким. Поразмысли о его тайнах.

– Я делаю это все время.

– Я – одна из них.

– Хозяин…

– Это часть моего имени. Никогда не забывай об этом.

– Хозяин, как я посмею?

Пробуждение Красной Ведьмы

Ведьма Лоджии ворочается во сне и дважды вскрикивает. Давно она уже спит – и глубоко. Наперсник бросается успокоить ее, но делает это неуклюже и только ее будит. Она садится тогда среди подушек в своем высоком, как кафедральный неф, покое, и Время, обременившее ее насилием Тарквиния, быстро шагает прочь от ее дивана, движется, словно призрак, но она видит его и замораживает среди бездорожья словом и жестом, и слышит свой же сдвоенный вскрик, и смотрит назад, не в силах оторвать глаз от чего-то темного, словно сновидение, – выношенного ею и взыскующего вопля. Да будет десять артиллерийских залпов – закрой для них ухо, сотри их из слуха, сохрани лишь девять зияющих между ними безмолвий. Да будут теперь это удары сердца – мистически ощущаемые во всем теле. В покойный этот центр помести сухую кожу, исторгшую из себя змею. И да не разнесутся стоны над побережьем, коли вернется в порт затонувший корабль. Отступи взамен от того темного, как сновидение, что, словно четки греха, падает шквалистым ливнем, холодным и несказанным, тебе на живот. Подумай взамен про обузданных лошадей, о проклятии «Летучего Голландца» и, может быть, о строке безумного поэта Врамина, например такой: «И луковичка возродит в свой срок изжелта-бледный нарцисс». Если случилось тебе хоть раз в жизни любить кого-либо, постарайся припомнить это. Если случалось предавать, сделай вид, что тебя простили. Случалось чего-то бояться