Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Зачем ты губишь себя?
— Вовсе нет.
— Но собираешься.
— Собираюсь, — ожесточенно бросил он. — Все, чего я хочу, недостижимо. Я обманываю себя.
— Это глупо!
Ее охватила ярость, и она отпихнула его. Он споткнулся.
Миранда хотела было опять толкнуть его, но на этот раз Натан Ли перехватил ее запястье. И почувствовал, что вот-вот упадет, держится из последних сил. Миранда вполне могла вырвать руку. Вместо этого она притянула его к себе.
Позже они выдумали игру: один обвинял другого, что тот сорвал украдкой первый поцелуй. Затем по очереди предъявляли на него права. А потом все повторяли, снова и снова пересказывая начало, пока не соткалась история их отношений. Все любовники делают это: сплетают вокруг себя новый мир. Единственная разница в том, что у кого-то на это меньше времени, чем у других. Вот почему они так боялись не успеть.
Октябрь
Кто-то пробрался ночью во двор и повесил на изгибе ствола дерева распятие. Когда утром пришел Натан Ли, двор оказался пуст. Удар был нанесен. У дерева стоял Иззи.
— Клоны, едва увидели, кинулись к двери, — рассказал Иззи. — Они теперь ни за что не выйдут.
Натан Ли сорвал распятие. Маленькая статуэтка с широко разведенными руками. Мерзавец или сам был католиком, или украл у него распятие. У протестантов кресты «пустые»: перерождение не есть страдание.
— Кто ж это постарался? — Натан Ли вертел распятие в руках. — И зачем?
— Может, это подарок такой? — предположил Иззи. — Или символ: «Отче наш» как знак солидарности. От современных христиан — христианам ранним. Может быть, тут нет злого умысла.
Рассудок Натана Ли переполняла Миранда, ее худенькое тело, зеленые глаза. И так не хотелось ни о чем другом думать. Он бросил распятие в костер.
— Что делать будем?
— А давай придем к ним и скажем, — сострил Иззи, — мол, ребята, мы придумали религию о покойнике, приколоченном к дереву.
Они и раньше обсуждали это. Даже самые примитивные христиане в группе клонов не купятся на такое. Распятие не являлось предметом поклонения в течение многих веков после возникновения раннего христианства. Прежде чем появился культ распятия, должно было завершиться его фактическое применение.
— Они решили, что это предзнаменование грядущего, — сказал Иззи. — Если раньше и были у них сомнения, то теперь отпали. Это ад. Они в руках демонов.
Сверхъестественный мир клоны считали абсолютно реальным. Натан Ли постоянно слышал это в диктуемых ими письмах. Демонов винили во всем: в холодном воздухе, в головной и желудочной боли, их проклинали за плен и голоса в переговорных устройствах, за приступы депрессии и неуправляемые приливы гнева. Это было совсем не то, что могло появиться либо исчезнуть по их велению.
Существует гипотеза о том, что сознание, представление о собственном «я» начало формироваться не ранее двух-трех тысяч лет назад. До этого человек был не в состоянии провести грань между бытием и сознанием. Клоны «Года зеро» перешагнули этот психологический рубеж. Для большинства из них демоны и духи были всюду. В Библии рассказывается о гоэле, или духах-попечителях[72]. Сны были альтернативной реальностью. Сокровенные мысли считались голосами невидимых созданий. В те времена — сто поколений назад — люди, глядя на охваченный огнем куст, верили, что слышат глас Божий.
— Начинаем все сначала, — вздохнул Натан Ли.
— А стоит? — сказал Иззи. — Опять тащить их через все это? Может, они хотят упокоиться с миром в своих камерах.
— Нет, не хотят.
Они с Иззи подали пример, прогуливаясь мимо открытых дверей камер клонов.
— Ну, видите? — говорил клонам Иззи. — Никакой опасности.
— Нет, — упорствовали они. — Демоны караулят нас.
Ближе к концу дня, когда тени стали багровыми, во дворе появился Бен. Натан Ли сидел на корточках у костра. Над городом проходил холодный фронт. Двор с закопченными дымом стенами выглядел неуютным, как арена. Промозглый ветер кружил хороводы листьев.
Бен остановился над ним.
— Где эта штука? — спросил он о кресте.
Меж сосновых ветвей поднимались искры.
— В огне, — ответил Натан Ли. Отгоревшая часть свалилась в грязь. Он ударил по ней палкой. — Вон.
— А ты почему не боишься?
Натан Ли поискал такие слова, чтобы соответствовали его образу писца.
— Летопись нашей жизни пишет Бог.
— Если мы дозволяем Ему, — заметил Бен.
А может, он сказал: «Кроме тех случаев, когда мы не позволяем Ему», или что-то вроде того. Арамейский Натана Ли был примитивен. Бен постоял так еще минуту. Затем опустился на корточки рядом с Натаном Ли на краю костровой ямы, подобрал палку и пошевелил ею красные угли.
В проеме двери возник Иззи и поспешил к ним, шлепая сандалиями.
— Вот вы где, — сказал он.
— Здесь, здесь… — обронил Натан Ли.
Он глазами дал знак Иззи присоединяться, и тот пристроился с другого боку.
Бен обратил внимание на ступни Натана Ли с недостающими пальцами.
— Говорят, ты пытался бежать, — сказал он.
— Как и ты, — ответил Натан Ли.
В свою очередь, он показал палкой на шрамы Бена и ухо с отсутствующим кончиком.
Бен хмыкнул.
— Сдается мне, мы похожи.
Шрамы на его лице побагровели от холода или отсветов пламени. Они вились по коже, как вены.
— Двое симпатичных мужчин? — сказал Натан Ли.
Бен хмыкнул опять.
— Пожалуй, — сказал он.
Иззи переводил взгляд с одного на другого, пытаясь поспеть за ними. Или замедлиться, отстать. Он улавливал некий ритм и выжидал.
— Я вот смотрю, ты все слушаешь и слушаешь… — сказал Бен. Он хватал рукой искры, будто насекомых. — Сам когда-то был таким. Закидывал в воздух свою сеть. И вытягивал истории из ветра.
Натан Ли молчал, вызывая Бена на разговор. Ведь тот по какой-то причине разыскал его.
— Я тоже собирал истории, — сказал Бен. — Опрашивал таких людей, как они.
— Наши несчастные братья? — уточнил Натан Ли.