– Теперь поверила?

– Теперь уж точно поверила, – отозвалась девушка, нежась в его объятиях. – Хотя чем больше я думаю, тем больше возникает вопросов. Но сейчас не самое лучшее время, чтобы их задавать. Скоро рассвет, а мы опять почти не спали.

– Да, – согласился он, целуя ее в висок. – Спать нужно. Только… верни мне, пожалуйста, амулет.

– Конечно.

Она поднялась и взяла с прикроватной тумбочки серебряную цепочку с синим камнем. Но перед тем как вручить Брису, еще несколько минут внимательно изучала его лицо. А когда взгляд упал на плечо принца, где темнела большая черная татуировка в виде незнакомой вязи из переплетенных между собой рун, все же не удержалась и коснулась ее пальцами.

– Что это такое? – спросила, осторожно обводя контуры рисунка.

– Ограничитель, – признался Эмбрис.

– Но зачем? – удивилась девушка, не понимая, как он может говорить об этом с таким спокойствием.

– Есть причины, Терри, и они достаточно веские, чтобы мы с Мелкой добровольно согласились себя так заклеймить, – объяснил Брис. – И еще, милая, думаю, ты понимаешь, что говорить, кто скрывается за масками Доминика и Динары Арвайс, ни в коем случае нельзя. Никому.

– Конечно, – отозвалась она с самым серьезным видом. А потом сама придвинулась ближе и поцеловала его в губы.

По правде говоря, таким вот, настоящим, он нравился Терри куда больше. Да у нее просто захватывало дух от одного взгляда в невероятные синие глаза, в которых постоянно загорались и гасли яркие искорки.

Она уснула первой. А Эмбрис, который снова выглядел как Ник, еще долго лежал, рассматривая тени на потолке и легко поглаживая Терри по волосам. Сейчас в его голове вертелось слишком много мыслей. Он понимал, что очень рискует, доверяя такую тайну девушке, причем вертийке. Но исправить уже ничего не мог. Нет, конечно, правильней всего было бы попросить Кери подкорректировать ей память, но Брис не хотел, чтобы Терри хоть как-то страдала, а вмешательство менталиста не проходит безболезненно.

Поэтому он и решил оставить все как есть. В конце концов, Терриане ведь просто некому рассказывать такую тайну. Она в этой академии общается с единицами, да и к тем относится крайне настороженно. Подруг у нее здесь нет, из друзей – только Филипп, а ему она о подобном говорить не станет.

Уже проваливаясь в царство снов, Брис вдруг подумал, что сегодня впервые был с девушкой, не прячась за действием амулета. И, что самое приятное, ему это очень понравилось. А восхищенные взгляды Терри и вовсе несказанно льстили. Она смотрела на него так, будто он – ее воплощенная мечта, неожиданно ставшая реальностью. И сейчас, глядя на то, как она спит, доверчиво прижавшись к его боку, Брис пришел к неожиданному выводу, что никуда ее уже не отпустит. Ни за что.

Что же есть счастье?

На этот вопрос каждый отвечает по-своему. Для кого-то – богатство и власть, для кого-то – семья и дети. Кто-то счастлив, изобретая то, о чем давно мечтал, как, например, Филипп. А кто-то считает себя счастливым уже потому, что здоров…

Терри никогда не задавалась такими вопросами, она просто жила, боролась, постоянно стремилась что-то себе доказать. Считала, что важно добиться самостоятельности и независимости, что необходимо сделать все, чтобы суметь выжить без чужой поддержки.

И лишь проснувшись одним прекрасным утром и почувствовав, как ее привычно обнимают родные руки Бриса, как шеи касается его теплое дыхание, она поняла, что по-настоящему счастлива. И все остальное вмиг стало казаться неважным. Независимость? Самостоятельность? Амбиции? Зачем? Для чего?

Теперь весь мир Террианы сосредоточился в одном-единственном человеке, который перевернул ее жизнь с ног на голову. Она млела под его взглядом, таяла от поцелуев, а от ласковых прикосновений попросту начинала плавиться. Но особенно Терри любила их вечерние разговоры…

Эмбрис приходил сразу после отбоя. Иногда приносил вино, иногда – сладости. Но для нее все равно был важен только он сам. Они подолгу сидели на расстеленном на полу ковре и просто разговаривали. Обо всем – и о магии, и о политике, и о детстве, и еще о куче самых разных вещей. А когда он обнимал ее, притягивая ближе, Терриана окончательно расслаблялась и чувствовала себя небывало уютно.

С самого возвращения из Карилии Брис каждую ночь проводил у нее. Да и днем частенько захаживал, и сама Терри теперь появлялась в их с Филом комнате гораздо чаще. Они не особенно афишировали отношения, но каждый, кто видел леди Брайт и господина Арвайса вместе, без сомнения, мог заявить, что между ними что-то есть.

Так проходили дни, каждый из которых был наполнен новыми ярчайшими эмоциями, и вот этим ясным утром она вдруг поняла, что на самом деле счастлива. Терри казалось, что она сияет, что в ее глазах горит огонек, способный осветить все вокруг, а в душе бьется неведомая великая сила чистой и светлой любви.

Но осознав это, она не испугалась и даже не смутилась. Просто приняла как великий дар… как светлейшее благословение Богов. Да, она любила Бриса и ни капли не сомневалась в своей любви. И была счастлива настолько, что позабыла и об осторожности, и о строгих родственниках.

Вот только они о ней не забыли. И, к сожалению, прекрасным в сегодняшнем дне для Терри оказалось только утро.

Едва они с Ником вошли в столовую, как на них налетел куда-то спешащий паренек. По виду – явно первокурсник. И все бы ничего, но в его руке была чашка чая, который благополучно оказался на сером камзоле карильца. Виновник, конечно, долго извинялся, уверял, что совершенно нечаянно, но сути извинения не меняли. Поэтому, оставив Терри в столовой, Доминик отправился переодеваться. Пришлось завтракать одной. Но не успела она закончить с едой, как подошла староста ее группы и вручила простой белый конверт с маленьким синим голубем в самом уголке. И одного этого символа оказалось достаточно, чтобы настроение Террианы упало ниже подземного коридора академии. Голубь с древних времен являлся символом ее рода.

Открывать послание в столовой она не стала, ведь и так знала, что там увидит. Брису тоже ничего не сказала, а когда он спросил, чем Терри расстроена, сослалась на предстоящий семинар по ядам, к которому не успела подготовиться.

И лишь в нужной аудитории, где пока собралось всего несколько человек, Терри присела за стол и наконец вскрыла послание. К ее удивлению, письмо оказалось до неприличия коротким. В нем не было ни приветствия, ни прощания, ни подписи:

«Восточный сквер. Лавочка у пруда. Шесть вечера. Пятница».

Все…

Это было концом, потому что Терри не сомневалась – отцу уже успели напеть о ее непотребном поведении. Теперь-то неугодную дочь лорда Брайта точно ждет неминуемая кара. Возможно, ссылка в отдаленную школу благородных девиц, а возможно, и заточение в Обители Тишины, где держали опасных для общества магов.

Наверное, самым правильным было рассказать о письме Брису, но девушка знала, что он обязательно вызовется пойти с ней, а хотелось по крайней мере попытаться объясниться с отцом. Для Террианы было важно убедить его, что она отдает себе отчет в своих действиях, что нашла своего единственного, что любит его… Она хотела, чтобы папа ее понял, пусть и осознавала, что мечтает о невозможном.