Перестрелка стихла. Пагры держали позицию, не видя больше целей, имперцы застыли в ожидании команды. Челтон бросил взгляд на коммуникатор и усмехнулся. До завершения первых двух из пяти обещанных часов осталось не больше двадцати минут. А у них опять затишье. Отличная картина. Он осторожно через мощный прицел винтовки осматривал посадочное поле и линию горизонта. Вскоре боты появились вновь. Они садились где-то за стеной леса и вскоре вновь уносились прочь. Видимо, нападавшие, наученные горьким опытом первых потерь, теперь начали серьезнее относиться к противнику.

— Сержант Челтон! —зазвенел усиленный громкоговорителем голос. — Вы совершили тяжкую ошибку, предав интересы своего подразделения, своей армии, своего правительства и своей Родины! Но все мы уверены, что вы не могли столь низко пасть! У вас временное заблуждение. Если что-то случилось или вы ощутили нервный срыв, всегда можно найти компромиссное решение. Все можно решить путем мирного обсуждения. Вы не нанесли непоправимого ущерба Империи. Пока не нанесли. Ведь вы лучший из лучших. Мы не хотим вас терять. Мы готовы вновь принять вас в свою дружную семью и, как раньше, восхищаться вашими новыми подвигами на благо Империи.

Челтон смекнул, что они не иначе, как подумали, что у него просто всерьез потекла крыша. Вот говорят сейчас как с не вполне нормальным человеком, не способным воспринимать окружающее адекватно.

— Мы надеемся, что вы осознаете свой гражданский и служебный долг и вернете нам пленного, — продолжал усиленный голос. — Подумайте, что для вас стоит этот человек и что стоит оказавшаяся на другой чаше весов безопасность Империи. Что, по сравнению с Родиной, стоит один сумасшедший ученый? Этот деспот, решивший, что он великий владыка. Просто подумайте, сержант. Родина отдает вам приказ. Оцените все и сделайте правильный выбор.

Пару минут громкоговоритель молчал, но затем ожил вновь:

— Очень жаль, что вы не хотите принять сразу верное решение. Но мы верим в ваше благоразумие. Мы можем дать вам на раздумье только десять минут. После этого мы начнем штурм.

Голос умолк, а Челтон вновь сел на пол и, опершись спиной на стену, закрыл глаза. Нельзя отвечать невежливым выстрелом, когда противник по собственной воле дарит тебе дополнительные десять минут жизни.

Десять минут, текущих, словно песок в неумолимых песочных часах, но слагающихся в долгие часы. Минуты, которые, будто маленькие пираньи, отгрызают от томительных часов крошечные кусочки, делая обещанное все более реальным.

* * *

— Сэр! Мы почти на месте! — доложил командир корабля, подходя к сидящим на командном мостике агентам. — Правда, выход из тоннеля совершен несколько дальше от объекта, чем предполагалось.

— Насколько дальше? — встревожился Стингрей.

— Не более двух часов, сэр! — тотчас ответил командир корабля.

— Делать нечего, — подал голос Фь Илъюк. — Идем самым полным к Фениксу.

— Принято, сэр! — кивнул офицер, прежде чем удалиться.

— Все не так, как должно быть, — сказал Майкл, и в его голосе прорезалось раздражение. — И без того ничего не понятно. А тут еще и эта ошибка с тоннелем.

— Значит, так угодно богам, — философски заключил гурянин,

— Они прикончат его, — буркнул человек. — Мы не успеем.

— Успеем. Нам осталось всего ничего, — возразил Фь Илъюк.

— Я все думаю вот о чем, — рассуждал Майкл. — Причины, двигающие поступками Челтона, мы не поймем, пока не увидим всей картины. Но я и Бергштайна не могу понять. Что его понесло на Феникс?

— Страх и желание спастись, — предположил гурянин.

— Это не тот человек, который будет терять голову от страха, — возразил Стингрей. — Он сумел бежать с крейсера. Зачем же обрекать себя, забираясь в эту лисью нору? Ведь у него на Фениксе скоростная яхта. Он мог бы уйти в неизвестном направлении и навсегда.

— Значит, не все так просто, — пожал плечами гурянин.

— Не все так просто, — согласился Стингрей. — Давай-ка сольем эту информацию Дикаеву. Пусть прилетит на Феникс. Нам нужен кто-то, знающий эту лисью нору.

— Давай сольем, — согласился Фь Илъюк. — Только он не отдаст нам Бергштайна, если мы его к нему подпустим.

— Так это только если подпустить, — усмехнулся Майкл. — Да и то, смотря как договориться.

* * *

— Ты не поверишь, Стив! — завопил командор Дикаев, словно ураган врываясь на капитанский мостик.

— Судя по твоему виду, Император предложил тебе место главы Военного Департамента Империи, — ответил Хайес, с опаской поглядывая на Дика как на полоумного.

— Много лучше, друг мой, — пояснил командор. — Много лучше. Мне только что передали весточку. Бергштайн на свободе!

— Что?! — изумленно произнес Стивен, с трудом сдерживая эмоции. — Как это возможно?

— Я не очень понял как, — успокоился Дикаев. — Но он на свободе. Это факт. И они хотят, что бы мы прилетели на Феникс.

Командор обернулся к дежурному офицеру:

— Боевая тревога! Курс на Феникс! Мердока на мостик. Пусть он проложит тоннель. Я хочу, чтобы мы вышли прямо над посадочным полем нашего друга.

— Принято, сэр! — ответил офицер.

— Так что, они все же решились вам помочь? — уточнил Хайес.

— Я в недоумении. Сам посуди, Стив, — ответил командор, — имперцы не могут идти на сделки. На такие сделки — тем более. Но Бергштайн-то на свободе. И сообщает мне об этом один из этих наших друзей-агентов. И не просто сообщает, а просит срочно прибыть на Феникс. Говорит, что они нуждаются в моей помощи.

— Я считаю, что имперцам верить нельзя, — покачал головой Хайес, — тем более агентам спецслужб. Но тут все складывается так, словно они действительно решили сдать тебе Бергштайна.

— Но ведь им понадобилась моя помощь? — задумался Дик.

— А что ты хотел? Чтобы они сказали прямым текстом. Мол, давай прилетай, мы для тебя Бергштайна упаковали… Такого не будет. Они придумали какой-то предлог, под которым ты сумеешь до него добраться. Вот и все.

— Я проложил тоннель! — прервал беседу появившийся Мердок. — Ближе никто не проложит. Только бы нам планету не задеть. Почти каламбур, да?

— Ты ведь не допустишь этого, Амос, — улыбнулся командор. — Ты лучший. Не зря твое имя теперь уже стало нарицательным. Ладно, друзья, погнали.

* * *

— Эй! Сержант Челтон! Время истекло! Вы приняли решение?! — вновь зазвучал громкоговоритель, отсчитав обещанные десять минут.

Сержант хотел было выйти из дота на верхний ярус пирамиды и сказать несколько слов тем, кто сейчас готовится к штурму. Предостеречь, пообещать пристрелить любого, кто попытается подойти, представиться, в конце концов. Но, уже шагнув к выходу, внезапно передумал.

Во-первых, без громкоговорителя ему пришлось бы орать во все горло. А это значило поступить по-юношески, глупо. Во-вторых, он стал бы отличной мишенью для снайперов. И, окажись он сам сейчас на месте нападавших, не преминул бы воспользоваться такой выходкой, вызванной эмоциональностью противника. Тем более если внизу знали, кто он такой, и уже оценивали предстоящие потери. Если же те, кто готовился к штурму, знали лишь то, что сбежал один из служащих, прихватив с собой ценного пленника и оружие, то им и бояться было некого. Исходя из всех этих соображений, сержант вернулся к бойнице и, вновь взявшись за винтовку, повел перекрестием прицела по рядам залегших в траве солдат. Они уже расслабились, больше не вжимаясь в землю. Риска плавно «наехала» на выглядывающего из травы «коллегу» — сержанта, видимо уже после боя привезенного одним из ботов.