— Я занята! — отрезала я, раздосадованная тем, что он задает мне вопрос в тот момент, когда я не могу оторвать взгляд от двенадцати маленьких танцоров. — Я заканчиваю в пять. Если угодно, присядьте вон там и подождите.

— Мисс Дал, я потерял уйму времени разыскивая вас, а вы, оказывается, все время были у меня под носом.

— Мистер Уинслоу, — холодно сказала я, — если я послала вам несоответствующий гонорар, вы могли бы отправить мне письмо и известить меня.

Он насупил свои темные, густые брови:

— Я пришел не по поводу гонорара, хотя вы и не заплатили мне той суммы, на которую я рассчитывал.

Улыбающийся и уверенный в себе, он сунул руку в нагрудный карман и извлек оттуда письмо. Я так и поперхнулась, узнав свой собственный почерк, увидев все эти марки и пометки «адресат выбыл» на конверте, путешествовавшем за моей матерью по всей Европе!

— Насколько я могу судить, письмо вам знакомо, — проговорил он, следя за мной проницательными карими глазами, от которых не укрылось мое замешательство.

— Послушайте, мистер Уинслоу, — начала я довольно суетливо, — моя сестра себя плохо сегодня чувствует и сидит с моим сыном, почти совсем малышом. И сами видите, здесь у меня тоже работы невпроворот. Мы можем побеседовать об этом как-нибудь в другой раз?

— Когда вам будет удобно, мисс Дал, в любое время. — Он поклонился и вручил маленькую визитную карточку. — Постарайтесь, однако, поскорее. У меня к вам множество вопросов, даже и не пытайтесь увильнуть. Не думаете же вы, что того ужина было достаточно?

Я так расстроилась из-за письма, что как только он ушел, распустила учеников и прошла к себе в кабинет. Там я уселась поразмыслить над гроссбухом в зеленой обложке, сложила столбец цифр и удостоверилась, что я все еще в убытке. Меня уверяли, что учеников в школе — сорок человек, но не предупредили, что большинство из них на лето уезжает и раньше осени не возвращается. Так что зимой я имела полный набор испорченных отпрысков богатых семейств, а летом — детишек из среднего класса, которые могли ходить только раз или два в неделю. Как ни старалась я тратить по возможности меньше, заработка не хватало на то, чтобы заново отделать длинный брус станка и установить за ним зеркала.

Потом я взглянула на часы, обнаружила, что уже почти шесть, переоделась в обычную одежду и побежала через два квартала в свой маленький домик. Кэрри должна была готовить обед на кухне, пока Джори играл в огороженном дворике.Но его там не было, да и Кэрри в кухне я тоже не нашла!

— Кэрри! — позвала я. — Я пришла! Где вы тут прячетесь с Джори?

— Здесь, — слабым шепотом отозвалась она.

Я побежала к ней в комнату и нашла ее по-прежнему в постели. Еле слышно она объяснила мне, что Джори у соседки.

— Кэти… Мне и правда нехорошо. Меня вырвало то ли четыре, то ли пять раз, не помню, сколько… И живот так болит. Мне неможется, очень неможется…

Я потрогала ее лоб и обнаружила, что он странно холоден, хотя день был довольно жарким.

— Я вызову врача.

Не успела я это произнести, как тут же горько посмеялась над собой: в нашем городишке никто из врачей не выезжал по вызовам. Кинувшись обратно к Кэрри, я сунула ей в рот градусник, и у меня перехватило дыхание, когда я увидела, сколько он показывает.

— Кэрри, я заберу Джори и немедленно отвезу тебя в ближайшую больницу. У тебя температура сто три и шесть!

Она безучастно кивнула и заснула. Я ринулась к соседям и увидела своего сына, с удовольствием игравшего с девочкой на месяц постарше.

— Послушайте, миссис Маркет, — сказала миссис Таунсенд, симпатичная, по-матерински мягкая женщина лет сорока с небольшим присматривавшая за внучкой, — если Кэрри заболела, давайте Джори побудет у меня до вашего возвращения. Я очень надеюсь, что с Кэрри ничего серьезного. Она такая лапочка. Но я обратила внимание, что вот уже день или около того она такая бледненькая и заморенная.

Я тоже это заметила, но приписала все ее переживаниям из-за Алекса.

Как я ошибалась!

Уже на следующий день я позвонила Полу.

— Кэтрин, что стряслось? — спросил он, услышав панику в моем голосе.

Я вывалила на него все разом; рассказала, что Кэрри больна и лежит в больнице, где провели несколько обследований, но причина болезни не выяснена.

— Пол, она выглядит кошмарно! И быстро теряет в весе, невероятно быстро! У нее рвота, в желудке просто ничего не удерживается, а еще понос. Она все время просит, чтобы вызвали тебя и Криса.

— Я попрошу, чтобы меня заменил другой врач, и сразу же вылечу, — сказал он, не задумываясь. — Подожди связываться с Крисом. Симптомы, которые ты перечислила, весьма типичны для целого ряда неопасных недомоганий.

Я поверила ему на слово и не стала пытаться отыскать Криса, отправившегося перед возвращением к практике по месту жительства в двухнедельное путешествие по Западному побережью. Через три часа Пол уже стоял рядом со мной в палате, глядя на Кэрри. При виде его она слабо улыбнулась и протянула к нему тонкие руки.

— Привет, — едва шепнула она. — Могу поспорить, ты не ожидал увидеть меня на больничной койке, правда?

Он обнял ее и принялся расспрашивать. Когда она стала замечать первые признаки болезни?

— С неделю назад я стала чувствовать ужасную усталость. Кэти я ничего не сказала, а то она так за меня волнуется. Потом появились головные боли, мне постоянно хотелось спать, и ни с того ни с сего у меня выступили здоровенные синяки, не знаю, откуда они взялись. Потом стали выпадать волосы, когда я расчесывалась, все больше и больше. А потом меня стало рвать и… началось еще кое-что, доктора меня уже спрашивали, я им все рассказала.

Ее тоненький шепоток делался все тише и тише.

— Повидать бы Криса, —пробормотала она, и тут же глаза ее закрылись, и она задремала.

Пол уже смотрел карточку Кэрри и говорил с ее врачами. Теперь он повернулся ко мне с таким непроницаемым выражением, что я похолодела… за непроницаемостью крылся вполне определенный смысл.

— Пожалуй, тебе стоит послать за Крисом.

— Пол! Ты считаешь…

— Нет, не считаю. Но если она хочет, чтобы он был здесь, то лучше, если он к ней приедет.

Пока врачи делали какие-то еще обследования, я была в холле. Меня выставили из палаты. Расхаживая туда-сюда перед закрытой дверью и еще не видя его, я ощутила его появление. Резко обернувшись, я так и задохнулась при виде Криса, который во всей своей ослепительности шагал по длинному коридору мимо медсестер, спешивших кто с судном, кто с лекарствами в лотке, и просто разевавших на него рты.

Время как бы обратилось вспять, я будто смотрела на папу, на папу, каким я его лучше всего помнила — одетым в белый теннисный костюм. Я не смогла вымолвить ни слова, когда Крис обнял меня и зарылся загорелым лицом в мои волосы. Мне было слышно, как сильно и ровно стучит его сердце. Я всхлипнула, готовая разразиться потоком слез: