Киссинджер изложил Кеннеди свои предостережения следующим образом:

«Первая задача состоит в том, чтобы понять, что именно находится под угрозой. Судьба Берлина – пробный камень для будущего Североатлантического союза. Поражение в Берлине неизбежно приведет к деморализации Федеративной Республики. Проводимая ФРГ политика, ориентированная на Запад, будет признана как потерпевшая фиаско. Остальные страны, входящие в НАТО, безусловно, должны будут сделать надлежащие выводы из подобной демонстрации бессилия Запада. В других частях мира придадут еще большее значение коммунистическому движению. Добавьте к этому завоевания коммунистов на протяжении последних пяти лет, и даже у нейтралистов не останется сомнений. В будущем западные гарантии будут немногого стоить. Претворение в жизнь предложения коммунистов сделать Берлин «свободным городом» может стать поворотным моментом в борьбе свободы против тирании. Любое обсуждение политического курса должно начинаться с констатации того, что Запад просто не может позволить себе потерпеть поражение в Берлине».

Что касается объединения, то Киссинджер предупредил Кеннеди, что отказ от обычной американской поддержки деморализует западных немцев, заставив их сомневаться относительно их места на Западе. В то же самое время это поощрит Советы усилить давление на Берлин, поскольку они сделают вывод, что Кеннеди уже «прекратил свое невыгодное дело». Вместо этого Киссинджер предложил, чтобы ответ Кеннеди на увеличение Хрущевым напряженности в Берлине «касательно объединения Германии был наступательного, а не оборонительного характера. Мы должны использовать любую возможность для того, чтобы настаивать на свободных выборах и отстаивать свою позицию на этой земле перед Организацией Объединенных Наций». Он предупредил Кеннеди, что тот не должен считать, что Западный Берлин никогда не падает духом, как считали американские лидеры, начиная с Берлинского кризиса 1959 года. «Мы должны продемонстрировать им реальное доказательство нашей уверенности, чтобы поддержать их надежды и придать храбрости».

Больше всего Киссинджера беспокоило, что у Кеннеди не было надежного плана действий на случай непредвиденных обстоятельств в Берлине. В любом обычном (неядерном) конфликте, утверждал Киссинджер, США ощутят на себе превосходство Советов, и он сомневался, что Кеннеди будет когда-нибудь принимать участие в ядерной войне за свободу Берлина. В его меморандуме все эти соображения были изложены более ясно и подробно, чем в тех документах, которые до этого времени попадали в Белый дом.

В сопроводительной записке к меморандуму Киссинджера, написанной Банди, говорилось: «Он, Генри Оуэн, Карл Кайсен и я, все сошлись во мнении, что текущий стратегический военный план излишне жесткий и если не внести поправки, то он не оставляет Вам почти никакого выбора. По сути, этот план призывает к нанесению удара».

Наступают напряженные дни, Советы будут сохранять свою агрессивную, поственскую позицию по Берлину, и Кеннеди должен сделать так, чтобы любое одностороннее действие Советов показалось слишком опасным не склонному к риску Хрущеву. По мнению Киссинджера, это была единственно правильная линия поведения в данных условиях. «Другими словами, мы должны быть готовы к пробе сил», – сказал он. Киссинджер был не согласен с мнением некоторых членов правительства, что Кеннеди следует пойти на уступки по Берлину, чтобы перед октябрьским съездом партии помочь Хрущеву в его внутренней борьбе против наиболее опасных сторонников жесткой линии. «Внутренние дела Хрущева – его, а не наша проблема», – заявил Киссинджер.

Сам Киссинджер считал, что нет ничего опаснее, чем ничего не делать по Берлину и ждать действий со стороны Советов. Хрущев, по мнению Киссинджера, мог расценить «нашу выжидательную позицию как неуверенность». Он подчеркнул, что такой подход заставит Москву вызвать кризис в «самый трудный» для США момент, создав ситуацию, при которой мир усомнится в решимости Кеннеди.

Позже Киссинджер сказал Шлезингеру: «Я нахожусь в положении человека, сидящего рядом с водителем в машине, движущейся к пропасти, которого просят проверить, полон ли бензобак и какой уровень масла».

Его мучило, что Белый дом хочет использовать его только для «мозговой атаки», а не как человека, к чьим советам прислушиваются и берут на вооружение. В конечном итоге в октябре он вышел в отставку, придя к заключению, что его идеи не будут принимать всерьез.

Хайяннис-Порт, Массачусетс

Суббота, 8 июля 1961 года

Президент Кеннеди был раздражен.

Можно было допустить ошибку по Лаосу и даже по Кубе. Ни то ни другое не имело решающего значения для Соединенных Штатов и для его места в истории. Но Берлин – главная сцена в мире для решающей борьбы! Он неоднократно повторял это советникам, когда выражал тревогу по поводу того, что они так и не дали ответа на врученную Кеннеди в Вене памятную записку Хрущева – это притом, что с Венского саммита прошло уже больше месяца. В то утро пришли плохие новости из Советского Союза. Хрущев объявил, что отменит приказ о сокращении Советской армии на 1,2 миллиона человек и на треть увеличит военный бюджет, до 12,399 миллиона рублей – примерно 3,4 миллиона долларов. Выступая перед выпускниками военных академий, Хрущев сказал, что мировая война за Берлин едва ли возможна, но предупредил, что надо готовиться к худшему [57].

Советские солдаты громко выразили свое одобрение.

Хрущев объяснил, что его решение является ответом на сообщение о том, что президент Кеннеди потребовал резко увеличить военный бюджет на 3,5 миллиарда долларов. В связи с этим советский лидер отказался от решения инвестировать в экономику, а затем уже увеличивать военный бюджет. «Это вынужденные меры, товарищи, – объяснил советский лидер. – Мы пошли на них, поскольку не имеем права пренебрегать безопасностью советского народа».

Кеннеди был вне себя, когда журнал «Ньюсуик» [58] опубликовал подробности совершенно секретного плана Пентагона на случай чрезвычайной ситуации в Берлине.

Кеннеди был настолько рассержен утечкой информации, что приказал ФБР провести расследование и выявить источник информации.

Хрущев ответил на статью в «Ньюсуик» так, словно это был официальный государственный документ, содержащий основополагающие принципы внешней политики Кеннеди. В Москве проходили гастроли Королевского балета. В антракте спектакля с участием примы-балерины Марго Фонтейн Хрущев, понимая, что Лондон является самым слабым союзническим звеном в вопросе о Берлине, пригласил британского посла Фрэнка Робертса в свою ложу. По мнению Хрущева, британцы совершенно напрасно противились советским требованиям относительно Берлина. Советский лидер заявил Робертсу, что может разместить в Германии в сто раз больше войск, чем западные державы, и шести атомных бомб будет достаточно, чтобы уничтожить Британские острова, а девяти, чтобы стереть с лица земли Францию. Понимая, что поет с голоса Макмиллана, он сказал: «Почему двести миллионов должны умирать за два миллиона берлинцев?»