Барабанный бой не смолкал. Семьи уже должны были забрать тела. В Блэклифе не было своего кладбища. Среди этих стен единственное, что говорило о гибели парней, – это пустота там, где они проходили, и молчание там, где звучали их голоса.

Во дворе часовни кадеты тренировались на палках делать выпады и парировать удары под присмотром центуриона. Я мог бы догадаться, что Комендант не отменит занятия даже ради того, чтобы почтить память нескольких десятков курсантов.

Когда я проходил мимо, центурион кивнул мне. Я смутился тому, что он не испытывал отвращения. Разве он не знал, что я – убийца? Разве он не видел вчерашний бой? «Как ты можешь не обращать на это внимания? – Мне хотелось кричать. – Как можешь притворяться, что ничего не случилось?»

Я направился к утесам, рассчитывая найти Элен внизу, в дюнах, где мы всегда оплакивали наших мертвых. По пути мне встретились Фарис и Декс. Без Тристаса, Деметриуса и Леандра они выглядели непривычно, будто животное, лишившееся ног.

Я думал, что они пройдут мимо. Или набросятся на меня с кулаками за то, что дал приказ, уничтоживший их души. Но они остановились предо мной, тихие, подавленные, с такими же, как у меня, красными глазами. Декс не переставая потирал шею, кружа большим пальцем по татуировке Блэклифа.

– Я все вижу их лица, – сказал он. – Слышу их голоса.

Мы еще долго стояли и молчали. Но это было эгоистично с моей стороны – разделять такое горе с кем-то, находить облегчение в том, что они чувствуют такую же ненависть к себе, как и я. Я виновен в том, что их мучают кошмары.

– Вы исполняли приказ, – сказал я. По крайней мере, это бремя я мог взять на себя. – Приказ, который отдал я. Их смерть не на вашей совести. Только на моей.

Я встретился взглядом с Фарисом. Казалось, что от того большого веселого парня, каким он прежде был, осталась только тень.

– Они сейчас свободны, – сказал он, – свободны от Пророков, от Блэклифа. Не то что мы.

Когда Фарис и Декс пошли дальше, я спустился в пустыню, где в тени скал, скрестив ноги и закопавшись по щиколотку в горячий песок, сидела Элен. Ветер трепал ее волосы, в которых отражались бело-золотые волны дюн, освещенные солнцем. Я подошел к ней осторожно, словно к строптивой лошади.

– Тебе не обязательно красться как кошка, – заметила она, когда до нее оставалось несколько футов. – Я не вооружена.

Я присел рядом с ней.

– Как ты?

– Жива.

– Прости, Элен. Я знаю, ты не сможешь меня простить, но…

– Перестань. У нас не было выбора, Элиас. Если бы я одержала верх, то сделала бы то же самое, что и ты. Я убила Сирила. Убила Сайласа и Лириса. Я чуть не убила Декса, но он отступил, и я не смогла найти его снова. – Ее серебряное лицо, точно высеченное из мрамора, не выражало ни единой эмоции. Кто этот человек? – Если бы мы отказались драться, наши друзья погибли бы. Что нам было делать?

– Я убил Деметриуса, – я искал в ее лице гнев. Она и Деметриус сильно сблизились после смерти его брата. Она одна знала, что и когда сказать ему, как утешить. – И… и… Леандра.

– Ты сделал то, что должен был. Так же, как и я сделала то, что должна. Как и Фарис, и Декс, и все остальные, кто выжил.

– Я знаю, что они делали то, что должны, но они подчинялись моему приказу. А я должен был найти в себе силы не отдавать его.

– Ты бы погиб, Элиас. – Она не смотрела на меня. Она так сильно старалась убедить себя, что все нормально, что все это было необходимостью. – Твои люди погибли бы.

– Пророки сказали, битва закончится, когда ты будешь повержен или победишь лидера противника. Если бы я захотел умереть первым, Тристас был бы жив. И Леандр. И Деметриус. Все они, Элен. Зак понял это – он попросил Маркуса убить его. Я должен был сделать то же самое. И тебя назвали бы Императрицей…

– Или Маркуса – Императором, а меня бы его… его рабыней…

– Мы велели нашим людям убивать! – Почему она не понимала? Почему не желала взглянуть правде в лицо? – Мы дали им такой приказ. Мы следовали ему сами. Это непростительно.

– А ты думал, что должно произойти? – Элен поднялась на ноги, и я тоже встал. – Ты думал, что Испытания будут легкими? Неужели ты не знал, что так оно и будет? Они заставили нас оживить свои самые глубокие страхи. Они натравили на нас всякую нечисть, которой вообще не должно существовать. Они поставили нас друг против друга. Сила рук, ума и сердца. Ты удивлен? Ты – наивен, вот что. Ты – дурак.

– Эл, я не знаю, о чем ты говоришь. Я чуть не убил тебя…

– Слава небесам за это! – Она стояла передо мной, так близко, что пряди длинных волос, развеваясь, касались моего лица. – Ты отбивался. После стольких поражений во время учебных боев я сомневалась, что ты сможешь. Я так боялась. Я думала, что ты погибнешь там…

– Ты больна, – я отвернулся от нее. – Неужели тебе ничуть не жаль? Неужели ты не испытываешь раскаяния? Наши друзья убиты.

– Они были солдатами, – произнесла Элен. – Солдатами Империи, которые погибли в бою, погибли с честью. Я чествую их. Я скорблю по ним. Но я не жалею о том, что сделала. Я сделала это ради Империи. Я сделала это ради моих людей. – Она начала ходить туда-сюда. – Ты не понимаешь, Элиас? Испытания значительнее, чем ты или я, значительнее, чем наша вина, наш стыд. Мы – ответ на вопрос, который тревожит всех уже пятьсот лет: кто возглавит Империю, когда падет династия Таиуса? Кто возглавит полумиллионную мощную армию? Кто будет управлять судьбами сорока миллионов душ?

– А что насчет наших судеб? Наших душ?

– Они забрали наши души давным-давно, Элиас.

– Нет, Эл. – Я снова слышал слова Лайи, в которые хотелось верить. В которые мне необходимо было верить: «У тебя есть душа. Не позволяй им отнять ее у тебя». – Ты ошибаешься. Я никогда не смогу исправить то, что сделал вчера, но когда настанет Четвертое Испытание, я не буду…

– Элиас, не надо, – Элен положила пальцы на мои губы, ее злость сменилась чем-то вроде отчаяния. – Не давай клятвы, когда не знаешь, какова ее цена.

– Я пересек черту вчера, Элен. Я никогда не пересеку ее вновь.

– Не говори так. – Ее волосы разлетались, глаза горели диким огнем. – Как ты можешь стать Императором, если так думаешь? Как ты можешь победить в Испытаниях, если…

– Я не хочу побеждать в Испытаниях, – оборвал ее я. – Я никогда не хотел победить в них. Даже не хотел в них участвовать. Я собирался дезертировать, Элен. Сразу после выпуска, во время празднования, я собирался бежать.

Она покачала головой, подняв руки, как будто пыталась отринуть мои слова. Но я не останавливался. Она должна услышать это. Ей надо знать правду, кто я есть.

– Я не сбежал лишь потому, что встретил Каина. А он сказал мне, что единственный шанс стать действительно свободным – это принять участие в Испытаниях. Я хочу, чтобы ты победила в них, Эл. Я хочу назваться Кровавым Сорокопутом. Хочу, чтобы ты освободила меня.