Маркус посмотрел на нее с таким видом, как будто ее слова его огорчили, и довольно резко заметил:

— Мне показалось, или ты действительно относишься к Темплам свысока? Мне бы этого очень не хотелось. Абигейль и Джеми — мои любимые крестные дети. И мне очень не нравится, когда другие мои крестники или их жены играют нечестно.

ЧАСТЬ ПЯТАЯ

Глава 40 Cентябрь 1997 года

Не найдя в себе сил заставить Миранду урезать расходы, Чарли понял: для того чтобы избежать неминуемой нищеты, ему просто необходимы кардинальные перемены. Решение всех проблем казалось ему довольно простым — растущая экономика России, которая неуклонно прогрессировала в течение последних двух лет и, казалось, не собиралась замедлять темпов развития. По сравнению с пресыщенными, консервативными рынками Лондона и Франкфурта Россия казалась самым перспективным направлением вложения денег. Старые советские предприятия и коммунальные системы, испытывавшие инвестиционный голод в течение долгого времени, были обречены на безудержный рост. Возможности новой экономики казались буквально безграничными: огромные запасы нефти и газа Новосибирска и Сургута были едва разведаны, и нетрудно было представить, какие колоссальные прибыли можно из них извлекать, если применить современные методы добычи. Так же обстояли дела и на едва зарождавшемся рынке телекоммуникаций — российские сотовые компании представляли собой настоящую золотую жилу; ожидалось, что в течение последующих пяти лет около полумиллиарда жителей бывшего СССР купят сотовые телефоны или подключатся к Интернету.

Вдохновленный оптимизмом Маркуса и уверенный, что его собственная деловая репутация позволит привлечь достаточные средства, Чарли начал с того, что основал «Фонд развития российской экономики Крифа», целью которого были инвестиции в российские ценные бумаги.

Объявив в «Крукшанк и Уиллис» о своем уходе, он некоторое время наслаждался воцарившейся там паникой. Владельцы компании опасались, что уход Крифа неминуемо повлечет за собой уход Маркуса, поэтому Чарли немедленно получил предложение о повышении жалованья до миллиона в год плюс обещание гарантированных премий. Но на сей раз Чарли не позволил уговорить себя. Ему казалось, что передним наконец-то открылись перспективы получения действительно серьезных денег. Он никогда не простил бы себе, если бы упустил такую возможность. Если ему удастся привлечь достаточный объем инвестиций, то через два-три года он смог бы заработать… сколько? пятнадцать, тридцать миллионов? Когда экономика развивалась такими темпами, прибыли могли быть заоблачными.

Суета, поднявшаяся вокруг его увольнения, окончательно утвердила Чарли во мнении, что все годы, проведенные в «Крукшанк и Уиллис», он получал заниженную зарплату, а когда Ян и Уонкер — вместе! — пригласили Чарли на обед в «Сити-клуб», чтобы предпринять последнюю попытку уговорить его, Криф ощутил, что отмщен сполна. Поэтому, когда Ян и Уонкер сделали неожиданное предложение вложить в его новый фонд пятнадцать миллионов и даже поддержать его начинание покупкой тридцати процентов компании, Чарли едва не ответил отказом — он совершенно не сомневался, что вскоре последуют другие предложения от более известных фирм. Еще не получив ни цента инвестиций и не купив ни одной русской акции, Чарли понял, что его новое предприятие обречено на успех.

Миранда сразу же и решительно отвергла его предложение переехать вместе с ним в Москву и сдать на время Аппер-Филлимор-Гарденс и Олд-Тестбери-Холл какому-нибудь американскому банкиру за несколько тысяч фунтов в неделю. Вместе они провели выходные в Москве, где остановились в «Балчуг-Кемпински», знакомились с предлагавшимися квартирами и присматривались к городу. К концу второго дня Миранда по-прежнему отказывалась переезжать в этот новый для нее мир грязных ресторанов и мрачных домов, поэтому Чарли решил, что в соответствии со старой доброй традицией английских мореходов отправится в путешествие один, а семья будет ждать его у родного очага. А когда выяснилось, что жена беременна в третий раз, то идея ее переезда в Москву отпала окончательно.

С тяжелым сердцем Чарли снял апартаменты в доме на Котельнической набережной, который был построен Сталиным специально для своих аппаратных работников, а теперь населялся преимущественно представителями западных банков, транснациональных корпораций, разного рода консультантами, платившими за свои квартиры приблизительно столько же, сколько стоил приличного размера дом в Холланд-парке. На одном этаже с Чарли жили президент российской корпорации «Нестле» и вице-президент банка «Кредит-Суис». Со своего узкого балкончика на фасадной части здания Чарли мог лицезреть огромные серые льдины московских кварталов, в центре которых возвышались кирпичные стены Кремля.

Владельцем квартиры, в которой теперь жил Чарли, был чеченский торговец оружием, предпочитавший руководить делами из уютного дома в Каннах. Первую неделю Чарли потратил на то, чтобы избавиться от старинной тяжелой мебели, хрустальных советских люстр, золотых самоваров и отвратительных зимних пейзажей какого-то грузинского мастера. Все это он заменил на мебель и предметы быта, доставленные из Англии. В посылке с картинами, которые хранились в подвале Олд-Тестбери-Холла. он нашел викторианский пейзаж с изображением Арднейсага — когда-то он висел в первой квартире Чарли на Эннисмор-мьюз. Теперь Криф поместил его над своей кроватью, но потом разозлился и забросил картины за шкаф. Это могло бы показаться нелогичным, но Чарли был склонен связывать продажу своего старинного дома и покупку его Стюартом Болтоном с тяжелой задачей восстановить былое благосостояние семьи здесь, в Москве.

Он арендовал офисные помещения в современном деловом квартале на Тверской и занялся наймом сотрудников. Генеральным директором стал Валерий Федоров — человек, поддерживавший, по его словам, хорошие отношения с местной мафией, но сумевший не запятнать свое имя серьезными преступлениями. Еще он нанял двух молодых аналитиков, которые только что окончили Московский институт нефти и газа, и шофера Олега, который по совместительству служил и телохранителем. У него был диплом инженера, он водил «сааб» как полицейский и утверждал, что раньше работал на КГБ. Валерий настоял, чтобы они пригласили двух секретарей и повара — на Тверской совершенно негде было обедать. Благодаря связям Валерия «Фонд развития российской экономики Крифа» сумел быстро приобрести компьютеры и установить их в офисе, поэтому всего через месяц после своего прибытия в Москву Чарли был готов начать активную деятельность.

По сравнению с привычным ему английским рынком ценных бумаг российский фондовый рынок казался беспорядочным и трудно прогнозируемым. В большинстве компаний было практически невозможно выяснить структуру управленческого аппарата, краткосрочную и долгосрочную стратегии развития, выплаченный доход от дивидендов и даже имена директоров. В течение первых нескольких недель Чарли и его переводчик посетили одиннадцать компаний, располагавшихся по всей стране, но чаще всего — вокруг Сургута, и это не помогло им получить полное впечатление о состоянии российской экономики. Он пытался встречаться с директорами мелких фабрик, образовавшихся после