Поздно ночью, когда только сам Гинтар был уверен в том, что они в безопасности, туманный предложил сделать привал на ночь. Наконец-то Кая могла вздохнуть спокойно и подойти к Закнеылу для обработки его ран, до которых не могла добраться ранее.

Гинтар чуть ли не упал на землю, не в силах даже костра разжечь — наконец-то его магические силы иссякли, и задействовалась больше жизненная. Он высох в прямом и переносном смысле, но с какой же любовью его глаза смотрели в лицо Валанди. С любовью и с таким глубоким чувством вины, что просто не передать. Он молчал. Он не хотел с ней говорить; понимал, как ей сейчас плохо, и всё, что мог сделать туманный, — это просто быть рядом.

Несмотря на то, что все её раны вылечились, Валанди за все время пути ни разу не пришла в себя. Разум погрузился в глубокую спячку и исцелял сам себя. Лишь на короткое мгновение, когда Гинтар уложил ее на землю и сам устроился рядом, был проблеск. Она уткнулась ему в грудь лбом и крепко сжала рубашку кулачками.

Когда Кая подошла к звёздному, Зак позволил осмотреть себя. Он был ранен много, но в большинстве несущественно, только на груди, где его коснулся меч Ливафейн, зиял глубокий порез, рассекший в одном месте мышцы почти до кости.

— Почему ты сразу не попросил зелья? — тихо спросила Кая, вытаскивая иглу и нитку. — Я ж позади иду — не вижу. Снимай верх.

Девушка повернула голову в сторону Гинтара, хотела предложить ему выпить зелья или что-нибудь, но побоялась к нему вообще обращаться. Хотя сам он был в сознании, взгляд хоть и искрился любовью, но он стал слишком быстро тухнуть. Только губы шевелились — он что-то шептал своей любимой, но оставался глух ко всему.

— Бывало и хуже, — выдавил Зак, морщась при попытке раздеться, и механически поинтересовался: — Сама-то в порядке? Я чую твою кровь.

Честно, он взглянул бы на нее с беспокойством, и, возможно, в голосе было бы больше нежных ноток, но встреча с отцом словно вытянула из него все хорошее, оставив лишь тягучий осадок самого ужасного в нем — безразличия.

— Задели один раз — совсем не страшно. Завтра корочка уже будет… Ляг.

Но вспомнив о своей руке, Кая ощутила, как рана стала жечь, чего обычно не бывало. Засунув эту мысль куда подальше и пообещав себе наложить трав позже, оборотень помогла Заку лечь на землю, после чего стала медленно протыкать кожу.

— Как всё прошло? — рискнула спросить девушка и с надеждой посмотрела в глаза звёздного. — Кольца?..

Зак снял перчатку и показал руку Кае. На его пальцах красовались четыре толстых перстня с замысловатыми рунами. На каждом была своя надпись.

— Одно было у меня с самого начала, как у наследника, — объяснил он, показав кольцо на среднем пальце. — Остальные я отнял. Укоротил руки отца на пару пальцев, — и чересчур довольная, пугающая улыбка поселилась на его лице.

Кая как завороженная смотрела на эти перстни, и с её губ вырвался вздох облегчения.

— Слава богам, всё это было не зря, — прошептала она. Лунная не стала долго маяться с его раной — сделала буквально пару швов, дабы не причинять ему боль лишний раз. Потом закопошилась в своём рюкзаке в поисках трав. — Я… — замолчала. Как странно, Гинтару бы это было сказать — раз плюнуть, но здесь отчего-то нужно было заставить себя. Не потому что не хотелось… Хотелось. Дабы пауза не была совсем уж глупой, она затолкала в рот травы и долго тщательно пережевывала. Лишь когда стала наносить, добавила: — …рада, что ты жив, — и дабы не почувствовать себя глупой (а именно такой она себе сейчас казалась) спросила: — Так твой отец жив? Или ты его убил?

— Такого не убьешь, — и Зак рассмеялся, нервно и как-то даже безумно.

И только сейчас он понял, каким был идиотом, насколько глупыми смотрелись его потуги стать хорошим. Он сбежал от звездных, но от себя самого не сбежишь. Слова Гинтара, хоть и брошенные в гневе, дошли до него. Он убийца, всегда им был и будет. И даже Кая считает его монстром. Он не хотел, чтобы она так думала.

— Я тоже рад, что ты… что вы все выбрались оттуда, — он положил руку без перчатки поверх ладоней Каи, которая заканчивала наносить смесь, и прикрыл глаза.

Лунная как-то странно дёрнулась, и замерла, будто бы боясь пошевелить ту руку, что легла на неё. Она долго буравила взглядом то его пальцы, то его лицо — благо, он не видел этого.

— Отдыхай, — только прошептала она и, мягко выдернув свою ладонь, встала и отвернулась от эльфа. Теперь для неё было самое сложное: туманный. — Гин, — позвала девушка друга, но тот никак не отреагировал. — Гин, я могу осмотреть тебя? — вновь молчание. Могло показаться, что он спал, но нет, его глаза были полуоткрытыми, зрачки уставлены на лицо Валанди, а рука, гладящая девушку по золотым локонам, светилась, отгоняя все кошмары. — Давай я тебе хотя бы травы дам для сил, Гин.

— Не трогай меня, Кая, — сквозь зубы проговорил туманный, так и не взглянув на девушку. Оборотень вновь дёрнулась, но теперь словно от удара. Лучше бы действительно ударил, не так больно, как брошенные слова.

— Тогда отдыхайте. Я схожу на охоту.

— Я помогу, — Зак приподнялся, но боль сдавила грудь, к тому же травы вступили в реакцию, нещадно жгли кожу и проникали внутрь, заставляя его повалиться обратно.

— Мой герой, — скептически обратилась она к звёздному. — Я и сама справлюсь. Приду, костёр тоже сама разожгу, не смей вставать.

Был бы сейчас Гин в другом настроении, она бы его заставила помочь, но подходить к туманному лишний раз не хотела.

========== 14. Глупость — не порок ==========

Ещё ночью Кая проснулась от сильного жжения в руке. Открыв рану, она недовольно поморщилась и пошла в лес, набрать обезболивающих трав, половину из которых съела сразу. Хотя было бы лучше их заварить, но в лесу выбирать не приходилось. Когда она вернулась, то увидела недремлющего Гинтара. Кажется, он так и не двинулся с самого ужина, к которому так и не притронулся. Кая смолчала и легла спать, ещё долго ворочаясь от боли, прежде чем уснуть.

Гинтар же стал медленно приходить в себя. Когда он понял, что стал замерзать от пережитых «приключений», в голове туманного, словно в замедленной съёмке, воспроизвелись события, когда он себя не контролировал. Он вспомнил все гадости, какие сказал Кае