Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Джонни-О хватал одного нападающего за другим, тащил к Чарли, тот совал им монеты и насильно смыкал пальцы пойманных в кулак. У всех была одна и та же реакция: сначала на лицах появлялись растерянность и ужас, сменявшиеся затем выражением бесконечного покоя, а потом они уходили в тихом мерцании радужных бликов. Больше всего Джонни-О не нравился этот самый покой. Что за удовольствие от войны, если противник уходит спокойный и радостный? Ну да ладно, убираются с глаз — значит, нечего жаловаться.
Однако прошло десять минут, и Джонни-О забеспокоился. Дети Небесной Ведьмы всё прибывали и прибывали, и вскоре Джонни-О стало ясно, чтó им нужно.
Поезд.
— Перекрыть им дорогу! — приказал он. — Ни на шаг не подпускать к поезду!
Но врагов было слишком много. Джонни-О с Чарли отправили в свет штук пятьдесят-шестьдесят, но на их место пришли сотни. Небесная Ведьма обвела их вокруг пальца!
— Так, быстро все взяли монеты, — распорядился Джонни-О, — и положили их на ладони! Да не себе! Противнику!
Но это было очень недальновидное распоряжение: как только монетка оказывалась на ладони, послесвет не мог устоять перед соблазном и сжимал кулак. Исчезали не только нападавшие, но и обороняющиеся. Армия Шоколадного Огра потеряла больше своих бойцов, чем спровадила в свет вражеских.
Двадцать минут — и всё было кончено. Нападавшие прижали обороняющихся к поезду, те подняли руки вверх, и поезд был захвачен.
Чтобы усмирить Джонни-О, потребовалось четверо послесветов — те опрокинули его землю, но Джонни-О отчаянно вырывался. И тут ему на лоб упала капля, потом другая, потом ещё одна. Он поднял голову: над ним стоял весь мокрый пацан в насквозь пропитанных водой плавках. Вода капнула прямо в глаз Джонни-О с маленького серебряного ключика, висящего у пацана на шее.
— Ищей всё нам про тебя рассказал, Джонни-О, — произнёс мокрый. — Мэри даже искала боксёрскую грушу, чтобы тебе было чем заниматься до скончания времён, но так ничего и не нашла. Придётся тебе боксировать с собственной тенью!
Это, конечно, было оскорбление — ведь послесветы не отбрасывают тени.
Как же, так тебе Джонни-О и поддался какой-то мокрице в плавках! И, как следует поднатужившись, он сумел стряхнуть с себя держащих его послесветов.
— Усохни! — ответствовал Джонни-О (что для Мокрицы тоже было не менее оскорбительно), потом оттолкнул полуголого пацана прочь с дороги и устремился к Чарли — заложив руки за голову, тот сидел на ведре с монетами, в окружении дюжины бойцов Мэри. Джонни-О прорвался к Чарли, поставил его на ноги, подхватил ведро и крутанул его, словно булаву.
— За мной! — рявкнул Джонни-О, и оба парня понеслись очертя голову.
Да, Мэри нанесла поражение армии Шоколадного Огра и забрала его поезд, но оставалось ещё одно средство передвижения — для тех, у кого достанет дерзости захватить его…
Найти «Гинденбург» было совсем нетрудно — он возвышался над всем окружающим. Несколько десятков послесветов ещё удерживали его за канаты, не то дирижабль давно бы уже унесло яростным ветром.
— Да их целая куча, а нас только двое! — воскликнул Чарли. — У нас против них нет ни шанса!
Но Джонни-О сообразил кое-что, до чего не додумался Чарли. Эти послесветы не могли драться — руки заняты. От скольких из них надо избавиться, чтобы корабль взмыл в воздух?
Мальчишки действовали стремительно: Джонни-О одного за другим отрывал послесветов от канатов, а Чарли совал им в руки монеты. Когда они спровадили с десяток, остальные догадались, что происходит, впали в панику и начали бросать верёвки. Дирижабль «затанцевал».
— Пошли! — крикнул Джонни-О. Оба беглеца кинулись к «Гинденбургу». Пандус, опущенный на землю, уже чуть приподнялся в воздух. Они прыгнули на него и вбежали внутрь.
Нос корабля задрался под порывом неистового ветра. Кое-кто из удерживающих «Гинденбург» послесветов ещё болтался на канатах, но им достало ума бросить их. Дирижабль взмыл в небо, бесконтрольно крутясь и ныряя, отдавшись на милость ветра. На борту гигантского воздушного судна не было никого, кроме Джонни-О и Чарли. Они потеряли поезд, они потеряли армию, но им удалось спасти ведро с монетами.
— Ты умеешь водить эту штуковину? — спросил Джонни-О.
— Нет, — ответил тот, — но у меня, кажется, масса времени, чтобы научиться.
Они немного поблуждали по коридорам, но наконец выбрели куда надо — на мостик. И обнаружили Проблему.
Поперёк двери лежала металлическая перекладина, на которой красовался огромный амбарный замок.
— А где ключ? — спросил Чарли. — Ключ нужен!
Джонни-О в точности знал, где ключ — на шее у Мокрицы.
— А если попробовать взломать? — предположил Чарли. — У тебя такие лапищи — может, справишься?
Но как Джонни-О ни старался, толку было чуть. Междумирная дверь, междумирный замок. То, что перешло в вечность, нельзя сломать. Никогда.
Корабль поднялся в облака, медленно поворачиваясь вокруг своей оси под ветром, словно флюгер. Их несло на восток.
— Какие мы дураки, — сказал Чарли.
— Заткнись, — посоветовал Джонни-О. — Закрой пасть, понял?
И теперь Джонни-О сидел напротив Чарли на променаде правого борта «Гинденбурга». Ведро с монетами стояло между ними.
— Ты первый, — сказал Джонни-О.
— Нет, ты первый, — отозвался Чарли.
— Нет, ты!
— Нет, ты!
Ни тот, ни другой не хотели брать монетки. «Гинденбург» несло в небесах по воле ветров, а парни лишь сидели и смотрели друг другу в глаза, выжидая, кто моргнёт первым.
Милос стремглав мчался вперёд, таща за собой Алли. Он сторонился людных улиц, боясь, как бы Алли не набралась сил, не впрыгнула в кого-нибудь и не сбежала. Ему не было известно, захватили ли войска Мэри поезд. Если нет — Алли послужит средством торговли, если захватили — она станет весьма ценной заложницей.
— Я прочла её мысли, Милос, — тихим от слабости голосом проговорила Алли. — Этого нельзя делать. Мэри не рассказала тебе всего! Ты не знаешь, что она задумала!
Но Милос и без того был ошеломлён всем случившимся; зачем ему ещё ломать голову над словами этой девчонки? Он не знал, что и думать, не на шутку страшился того, что им всем предстоит, и от этого разозлился до крайности.
— Тихо! — прикрикнул он. — Не то вгоню тебя в землю, только чтобы заткнуть тебе рот!
— Вгоняй! Я лучше уйду в землю, чем приму хоть какое-то участие в плане Мэри!
— Это больше не её план! — отрезал он. — Это теперь мой план!
Они достигли того места, где на мёртвых рельсах стоял поезд-призрак. Милос сразу увидел Спидо — тот лихорадочно выкрикивал какие-то приказания. Только что прибыла команда, удерживавшая «Гинденбург» на земле, из чего следовало, что воздушный корабль потерян. Ну да ладно, зато у них теперь есть поезд. Мэри нет, но её дело живёт!