— Я уверен, что вы все — отличные официанты, но кто, скажи на милость, убедил вас так одеться? Тренер знает?

— Должен, он же здесь.

— Да? Я его не видел.

— Он жарит мясо и общается с Клубом поддержки[99]. Что же касается одежды… миз Мими умеет убеждать.

Я подумал о подписанном мной контракте.

— Я в курсе.

Майк понизил голос.

— Мы все знаем, что она больна. А кроме того… я думаю об этом как о спектакле. — И он изобразил тореадора — не такая простая задача, если держишь поднос с канапе. — ¡Arriba![100]

— Неплохо, но…

— Я понимаю, еще не вжился в эту роль. Должен в ней раствориться, так?

— У Брандо это получается. И что ты собираешься делать осенью, Майк?

— В выпускном классе? Если Джим с мячом? А я, Хэнк Альварес, Чип Уиггинс и Карл Крокетт в линии? Мы выиграем первенство штата и привезем золотой мяч и кубок.

— Мне нравится твой настрой.

— Вы будете ставить пьесу этой осенью, мистер Амберсон?

— Есть такие планы.

— Хорошо. Отлично. Приберегите роль для меня… но, с учетом футбола, она должна быть маленькая. Послушайте музыкантов, неплохо играют.

Они играли гораздо лучше, чем «неплохо». Логотип на барабане гласил, что группа называется «Найтс». Солист отсчитал «раз-два-три», и они заиграли «Ох, моя голова», старую песню Ричи Валенса — впрочем, не такую уж старую для лета шестьдесят первого, хотя Валенс уже два года как погиб.

Я налил пива в бумажный стаканчик и пошел к эстраде. Голос солиста показался мне знакомым. Звучавшие, как аккордеон, клавишные тоже. И внезапно все сложилось. Это же Дуг Сэм[101], у которого скоро появятся свои хиты: «Ей хочется» и «Мендочино». Случится это во время Британского вторжения[102], поэтому группа, в основном игравшая техано-рок, возьмет себе псевдоанглийское название «Квинтет сэра Дугласа».

— Джордж? Подойдите сюда, я хочу вас кое с кем познакомить.

Я повернулся. Мими спускалась по склону-лужайке в компании женщины. При знакомстве с Сейди мне — да и не только мне, я в этом не сомневаюсь — прежде всего бросился в глаза ее рост. Она надела туфли на низком каблуке, как и все присутствовавшие здесь женщины, понимавшие, что вторую половину дня и вечер проведут на ногах под открытым небом, но Сейди в последний раз надевала туфли с каблуками на свою свадьбу, а может, и тогда предпочла платье до пола, скрывающее низкие каблуки либо полное их отсутствие, чтобы не смешить людей, возвышаясь над женихом, когда они стояли у алтаря. Макушка Сейди отстояла от земли футов на шесть, может, и больше. Я, конечно, перерос девушку дюйма на три, но, кроме меня, из всех присутствующих мужчин сверху вниз на нее могли посмотреть только тренер Борман и Грег Андервуд с кафедры истории. Грега за худобу прозвали каланчой, а Сейди, как говорили в те времена, была хорошо сложена. Она об этом знала, но стеснялась, вместо того чтобы гордиться. Это чувствовалось по ее походке.

Я знаю, что слишком большая, чтобы считаться нормальной, говорила походка. А плечи добавляли: Это не моя вина, я такой выросла. Как Топси[103].

Платье без рукавов с яркими розами, загорелые руки, из косметики — розовая помада. Нет, никакой любви с первого взгляда, однако я с удивительной ясностью помню, какой увидел ее в первый раз. Если скажу, что с той же ясностью помню и первую встречу с бывшей Кристи Эппинг, то солгу. Разумеется, произошло это в танцевальном клубе, и мы оба прилично выпили, а потому, возможно, память меня и подвела.

Сейди выглядела так, как, полагаю, и должна выглядеть в вашем представлении милая американская девушка. Но в ней чувствовалось что-то еще. В тот день у меня сложилось впечатление, что это обычная неуклюжесть большого человека. Позднее я выяснил, что напрасно принял Сейди за неуклюжую. Это не про нее.

Мими смотрелась хорошо — по крайней мере не хуже, чем в тот день, когда пришла ко мне домой, чтобы убедить подписать учительский контракт, — но она накрасилась, чего не бывало раньше. И косметика не скрыла ни мешков под глазами, вероятно, вызванных недосыпанием и болью, ни новых морщинок у рта. Однако Мими улыбалась, и почему нет? Она вышла замуж за своего мужчину, организовала праздник, который по всем признакам удался, и привела симпатичную девушку в красивом летнем платье на встречу с единственным на всю школу холостым учителем английского языка и литературы.

— Эй, Мими. — Я направился вверх по склону, лавируя между карточных столов, позаимствованных у амветов[104]. Позднее гости рассядутся за ними, чтобы поесть жареного мяса и полюбоваться закатом. — Поздравляю. Теперь нам всем придется привыкать к тому, чтобы называть вас миз Симмонс.

Она ответила такой знакомой сухой улыбкой.

— Пожалуйста, ограничьтесь Мими, я к этому привыкла. Со мной новый член нашей команды, с которым я хочу вас познакомить. Это…

Кто-то забыл задвинуть под стол один из складных стульев, и высокая блондинка, уже протянувшая мне руку с улыбкой «как приятно с вами познакомиться», споткнулась о него и повалилась вперед. Стул тоже не устоял, перевернулся, и я понял, что может произойти крайне неприятный несчастный случай, если она рухнет животом на ножку.

Поэтому отбросил бумажный стаканчик с пивом, прыгнул к уже падающей блондинке и подхватил ее. Моя левая рука обняла девушку за талию. Правая же обхватила что-то круглое, мягкое, чуть податливое. Между ладонью и грудью тонкая хлопчатобумажная материя платья заскользила по нейлону или шелку бюстгальтера. Знакомство получилось интимным, но проходило в присутствии острой ножки стула, и я, хоть и пошатнулся под тяжестью навалившихся на меня ста пятидесяти фунтов Сейди, все-таки удержался на ногах и не дал упасть ей.

Убрал руку с той части тела, которую редко подставляют для пожатия незнакомцам, и поздоровался:

— Привет, я… — Джейк. С языка едва не слетело мое имя из двадцать первого века, но я успел удержать его в самый последний момент. — Я Джордж. Приятно с вами познакомиться.

Она покраснела до корней волос. Я, впрочем, тоже. Но нашла в себе силы рассмеяться.

— Мне тоже. Думаю, вы только что уберегли меня от очень серьезной травмы.