Позади них неожиданно оказывается Келли. Решительным тоном она ворчит:

— Нет. Это я о вас позабочусь.

Гэвин не отрывает взгляда от щели. У него возник план! Но вот, раньше, чем хотелось бы, двери хлева, напротив которых стоит их грузовик, открываются, и в проеме, как в рамке, появляется знакомая фигура. Даже сейчас, когда Гэвину уже все известно, Преподобный кажется ему внушительным. Волосы его блестят и серебрятся, на нем белый костюм, а в честь важного выступления проповедник накинул золотой атласный плащ.

— Черт, он уже выходит!

Марг стонет.

Гэвин, пятясь, тянет руку к задвижке. Запереться ли им изнутри, чтобы этот ублюдок не смог войти, или стукнуть засовом Преподобного Эрла, когда тот откроет двойные двери и войдет внутрь, чтобы встретить свою «невесту»? Стоит ли ему и остальным спрятаться, или лучше ударить Преподобного как следует и бежать? Он не может решить. И вдруг он покачнулся, потому что сзади приблизилось что-то огромное и мощное. Огромная сила отодвигает его в сторону, и вместо его руки на ручке двери оказывается другая, крепкая рука.

— Отойдите с дороги. — Это Келли. Келли Тейлор, босая, свирепая и прекрасная. Она широко распахивает дверь, готовая дать отпор всему, с чем придется столкнуться. — Я выхожу.

_____

На улице рассвело, и охранники с острым зрением могли бы заметить, что вокруг зданий, стоит, выжидая, огромная армия, оцепив территорию сплошной живой стеной. Но внимание людей Преподобного Эрла, да и его ангелов, приковано к фигуре, появившейся в дверях огромного хлева. У всех есть свои обязанности. Выполняя полученные распоряжения, они не могут найти времени ни на что другое. Скорее нужно начать шоу! Они работают, не поднимая глаз, и не видят, что творится за пределами их ярко освещенного островка.

Уже включены прожекторы. Грузовая платформа, где расположена съемочная площадка, ярко освещена; узкими лучами выхвачена дорожка, по которой Преподобный подойдет к грузовику. Пересечением лучей обозначены двери кузова, откуда должна появиться новенькая. Все готово к встрече самой новой, самой тучной обращенной Преподобного Эрла, которая, само собой, только и ждет, когда он спасет ее.

Работникам, поглощенным своим делом и ослепленным ярким светом, некогда обращать внимание на посторонние детали, вроде огромного кольца из теней, которое сплелось вокруг них в предутреннем мраке. Ангелы и ангелы-стажеры спешат подготовиться к появлению на сцене вождя. Пока что многочисленные фигуры стоят тихо, прижавшись плечом к плечу, плотно сомкнув ряды, окружив залитую светом площадку перед хлевом, где находится техника: фургон для перевозки мебели, платформа для телесъемок и передвижная телевизионная станция, с которой, как принято говорить на телевидении, «через считанные секунды начнется прямая трансляция».

Стоящий в дверях хлева Преподобный Эрл распростер руки. Ангелы взвинчены. Он выходит!

Живая стена из внушительных фигур рокочет, охваченная одной и той же мыслью. «Скоро. Очень скоро мы пойдем в наступление. Почему, — думают они, все как один, — почему нам нельзя сделать это сейчас?»

Но их предводитель, а этой ночью их предводителем стал энергичный и горячий Ахмед-Шах, отводит в сторону правую руку, подавая им сигнал, который удерживает их на месте. Жест имеет исключительно символический смысл. Эти грузные люди могли бы раздавить Ахмеда за считанные секунды. Если бы захотели. Они могли бы сплющить его в лепешку. Но мулла держит руку под прямым углом к туловищу, он неподвижен, и они подчиняются его приказу. Что бы ни случилось там, в лучах прожекторов, ряды выжидающих не шелохнутся, пока он не решит, что пришло время. Что бы ни произошло сейчас, что бы ни стряслось, люди Ахмеда будут оставаться на месте, пока он не опустит руку.

У него за спиной, то есть в авангарде, стоят Глория и двойняшки Аберкромби. По команде Ахмеда они из живых существ превратились в застывшие фигуры, в мыслящие статуи. Они неподвижнее камней.

— Энни, — шепчет Дэйв, почти не шевеля губами, — Энни там, внизу?

От напряжения и страха Бетц чувствует, что вот-вот сорвется. Столько недель она вела себя, как «старая добрая Бетц», делала вид, что они «просто друзья», и все это время изо всех сил избегала всяких упоминаний о любви, но теперь она теряет над собой контроль и огрызается:

— Энни! Только о ней ты и думаешь!

— Но я люблю ее.

— Нет, — с уверенностью отвечает Бетц. — Нет, не любишь.

— Да заткнитесь вы, — бормочет Дэнни, и в этот момент появляется Преподобный Эрл, а на другом конце двора подрагивают, а потом широко распахиваются двери фургона. — Все уже начинается.

Каким-то образом Глория Кац хватает за руки всех трех подростков сразу. Пальцы у нее холодные, узловатые, сильные. Она указывает на некоторое волнение, происходящее по периметру: ряды огромной молчаливой армии Ахмеда расступаются и пропускают череду слабых пожилых людей. Они шагают вперед, как марионетки из палочек.

— Начинается не только то, что вы видите на площадке, — говорит она, — посмотрите.

Сдержанные пожилые люди… откуда взялись эти старики? — пожилые люди поднимаются по ступеням, ведущим на грузовую платформу. Они двигаются осторожно, но настолько осознанно, с такой убежденностью, что служители Преподобного Эрла в ужасе расступаются и пропускают их. Когда они оказываются на сцене, верхнее освещение отражается от их седых волос, и они сверкают серебром, а кое у кого становятся заметны розовые залысины. Медленно и осмотрительно они образуют полукруг, выстраиваясь позади блестящего пьедестала, с которого обычно выступает Преподобный Эрл. Как болельщики на футболе, старики поднимают огромные карточки, на каждой из которых изображена одна буква. Какая-то женщина делает шаг в сторону и проверяет последовательность букв. Она качает головой и указывает кому-то рукой. Двое торопливо меняются местами, и получившееся сообщение из огромных заглавных букв красного цвета видят все зрители шоу в Сильфании.

РЕШЕНИЯ = УБИЙСТВО

Этим людям удалось сбежать; они — участники невероятно успешной экспериментальной программы Преподобного Эрла. Работающий в этой системе помощник Ахмеда выпустил их из того заведения, в котором их заточили, вместо того чтобы поселить в деревенских домиках. Правда всплывает на поверхность.

Ахмед издает глубокий гортанный звук. Глория молча кивает. Пора!

«Мы слышим вас и читаем ваши жесты», — думает молчаливая армия, не произнося ни слова.

А как там Эрл Шарпнек, что сейчас происходит с Преподобным? Выйдя на площадку, где прожекторы слепят глаза сильнее всяких солнечных лучей, шагнув на то место, к которому приковано всеобщее внимание, он откидывает голову и сверкает своей потрясающей, соблазнительной улыбкой. И вот двери фургона открываются! Приехала его новая возлюбленная! Она выходит ему навстречу. Она спускается! Эта, как ее там зовут — Нелли, кажется? — да какая разница, она великолепна в прозрачном розовом наряде, и, о радость, она еще жирнее, чем он рассчитывал!