Я напрягся и открыл глаза. Голова раскалывалась, тело болело, словно по нему пара танков проехала. Неужели я вчера вновь нажрался до состояния полного аута? Белый потолок слегка раскачивался. Мне захотелось повернуться на бок, но я не смог. Тело меня не слушало. Я задергался и только тогда понял, что туго завернут в длинную серую рубашку и привязан жесткими тканевыми ремнями к кровати.

Все-таки белая горячка. Я застонал.

– Очнулся, болезный? Сейчас сестричку позову, чтоб лекарство тебе вколола, – раздался старушечий голос.

Я повернул голову и увидел бабку – божий одуванчик, которая энергично орудовала шваброй под моей кроватью. Она подняла голову, и я поперхнулся.

– Лилит?

– Бедняга, все еще бредишь! Лилия Ивановна я, касатик. А тебя давеча привезли, после того как ты трое суток в игру кампуторную играл, а потом водочки холодной напился. Вот психика-то молодая и не выдержала. Эх, парень! Живешь так, словно тебе пятьсот лет отпущено. Дурак, как есть дурак! – припечатала санитарка.

Она подхватила ведро и, бубня под нос что-то о молодых алкоголиках, вышла из палаты. Я завертел головой, пытаясь рассмотреть обстановку. Кровать, стул, стол, тумбочка, окно с решеткой. На подоконнике стояла деревянная чаша и запыленная зеленая бутылка.

А ведь все было таким реальным. Стало грустно, моя жизнь начала казаться беспросветно скучной, как пенициллиновая курица, приготовленная в обезжиренном йогурте. Я прикрыл глаза. На душе было пусто, я чувствовал себя обманутым, словно выиграл в лотерею «Бугатти Вейрон», а когда пришел за призом, получил «Жигули».

Раздался скрип, с трудом приподняв голову, я не отрываясь смотрел на медленно открывающуюся дверь. Отчего-то в груди стало тесно. Наконец дверь распахнулась, и в палату вошла очаровательная девушка в белом халате. Из-под колпака выбивалась прядь непослушных золотых кудряшек, синие глаза смотрели весело и немного вызывающе. Она несла в руках железный поднос, на котором лежал большой шприц и несколько ампул. Девушка улыбнулась, беря шприц в руки, в глубине синих глаз блеснули звезды.

– Больной, как вы себя чувствуете?

– Э…

– Речь еще не восстановилась. Покажите язык.

– Э…

– Заторможенная реакция, зрачки расширенные, кожный покров в норме. Доктор!

– Э…

В помещение стремительно вошел мужчина в белом халате. Умные глаза с красноватым отливом, лысая голова, крупный нос.

– Больной, вы понимаете, где находитесь?

– В дурке?

– В психиатрической лечебнице.

– Я должен вернуться! Я не попрощался. – Голос дал петуха. Мне не хотелось верить, что все было бредом.

Доктор, так напоминающий мне Тень Аннона, развернулся к двери, но, прежде чем выйти из палаты, оглянулся:

– Это зависит только от тебя, Вася.

И как это понять, как издевательство или как намек?

– Больной, вы имя мое помните?

Медсестра наклонилась надо мной, и синие смеющиеся глаза оказались так близко…

– Афродита, поцелуй меня, чтобы я поверил, что это не сон.

Она склонилась ниже и коснулась моих губ легким поцелуем.

– А ты сам во что веришь?

Я смотрел на закрытую дверь и понимал, что не смогу жить как раньше. Я хочу вернуться. Куда бы ни было – в игру, в другой мир или в безумие. Мне все равно.

Я вернусь!