Нотт-Сломан вошел в кабинет – руки в карманах, взгляд упрямый, вызывающий. Инспектор представился и сказал:

– Сэр, кое-какие из ваших показаний… э-э… расходятся с показаниями других гостей дома. Будем признательны, если вы согласитесь помочь нам. В то же время хочу заметить, что вы не обязаны отвечать на наши вопросы и, если угодно, можете для начала связаться со своим адвокатом.

Нотт-Сломан, который до этого момента никак не мог толком усесться, застыл вдруг на месте. Впечатление было такое, будто кто-то открыл огонь с ближайшей стены.

– Давайте сначала послушаем ваши вопросы, – бросил он.

– Если не ошибаюсь, вы показали, что в ночь убийства, вскоре после полуночи, вы закончили игру на бильярде и сразу отправились к себе в комнату. – Слово «сразу» Блаунт произнес с едва уловимым нажимом.

– Ну да, конечно. – Нотт-Сломан настороженно посмотрел на инспектора. – Впрочем, нет! Черт, совсем забыл! Перед тем я еще вышел вдохнуть свежего воздуха.

– Но ведь шел снег, сэр, так что вряд ли вы могли долго оставаться на улице.

– А я и не оставался. Вышел на порог и тут же вернулся в дом.

Голос инспектора стал мягким, по-отцовски увещевающим и в то же время немного строгим, как у банковского служащего, разговаривающего с клиентом, слегка превысившим кредит по текущему счету.

– Видите ли, я спрашиваю, ибо у нас есть другие показания, из коих следует, что около четверти первого вы заходили в садовый домик.

Нотт-Сломан вскочил со стула и грохнул кулаком по столу.

– Полная чушь! – вскричал он. – Я не намерен выслушивать подобные инсинуации!

– Это как вам будет угодно, сэр, – все тем же ласковым тоном проговорил Блаунт, но уже в следующее мгновение тон его сделался твердым, как гранит. – Только никакие это не инсинуации. У нас есть надежный свидетель, – при слове «надежный» Найджел слегка поморщился, – утверждающий, что именно в это время он видел в домике мужчину, а впоследствии опознал в нем вас.

Несколько секунд Нотт-Сломан не спускал с инспектора вызывающего взгляда, но потом обмяк и сделал довольно неуклюжую попытку примирительно засмеяться.

– Ну ладно, ребята, вижу, вы все знаете. Хорошо, было дело, я просто заглянул в эту хибару.

– А с какой целью, могу я поинтересоваться, сэр?

– Черта с два! – взорвался Нотт-Сломан, вернувшись ненадолго к своей прежней агрессивной манере. Но Блаунт неожиданно и покорно сменил тему разговора.

– В наши руки попала бандероль, адресованная вами в клуб «Физ-энд-Фролик». В ней оказались письма Эдварда Кавендиша мисс Трейл. В свете обвинений в шантаже, которые выдвинул Кавендиш против вас и мисс Трейл, полагаю, стоило бы объяснить, каким образом письма попали вам в руки.

Нотт-Сломан нервно перевел взгляд с Блаунта на Найджела.

– Это ставит меня в несколько неловкое положение, – смущенно засмеялся он. – Не люблю наговаривать на женщин, но… В общем, так: Лючия – мисс Трейл – передала мне вчера пакет и попросила спрятать его в надежном месте. Это показалось мне довольно странным, но, разумеется, тогда я не знал, что там. Теперь понимаю – ей не хотелось, чтобы такого рода письма попались кому-нибудь на глаза, когда в доме, скорее всего, начнутся обыски. Но говорить о каком-то шантаже просто смешно. Боюсь, из-за финансовых бед у нашего бедного старины Кавендиша мозги слегка сдвинулись набок. Женщина хранит старые любовные письма – какой тут криминал? Или в наше время полиция и это запрещает делать?

– Допустим, – вежливо, но с убийственной насмешкой кивнул инспектор. – В таком случае не приходится сомневаться, что у вас есть столь же – э-э – убедительное объяснение тому факту, что к одному из этих писем приложена ваша собственная записка, адресованная О’Брайану, в которой говорится, что мисс Трейл полагается некоторая материальная компенсация.

– Какого дьявола? Но ведь я так и не нашел…

– Вот, стало быть, что вы там искали!

Защитные редуты Нотт-Сломана рассыпались как карточный домик. Лицо его выражало одновременно растерянность, ярость и стыд.

– Стало быть, эта сучка все же обвела меня вокруг пальца! Наверное, записка как-то попала ей в руки, и она вложила ее в одно из писем. Надо полагать, она же и сказала вам, чтобы вы занялись ими. О боже, и это после того, как она сама попросила меня написать ее!

– Значит, вы признаете, что это вы ее написали?

– Ну да, конечно. Только если б я знал, что Лючия собирается сыграть со мной такую грязную шутку, я бы скорее правую руку дал себе отсечь, прежде чем… впрочем, лучше я попробую объяснить. Мне было жаль ее. О’Брайан скверно с ней обращался, и, честно говоря, я считал, что ему следует за это заплатить. Быть может, избранный мною способ не вполне обычен, однако мне не хотелось, чтобы ему пришлось стать ответчиком в деле о нарушении обещания.

– Ваши мотивы, сэр, весьма похвальны, вот только, боюсь, закон найдет для вашего поведения более жесткое определение, нежели «необычное».

– Одну минуту, – вмешался Найджел. – Неужели мисс Трейл и в самом деле попросила вас поговорить с О’Брайаном на эту тему? И когда вы отдали ему записку?

– Да, это была ее идея. А записку я отдал в рождественский день, сразу после чаепития, – мрачно ответил Нотт-Сломан.

– Но зачем она понадобилась? Почему нельзя было просто поговорить?

Нотт-Сломан поерзал на стуле.

– Да я, понимаете ли, и собирался, но только чуть позже. В тот момент он был немного возбужден, и я подумал… ну, что записка позволит ему как следует все обдумать и успокоиться.

– Так вы той ночью пошли в садовый домик, чтобы поговорить с ним? Или говорить собиралась мисс Трейл? И потому и написала записку с просьбой о встрече там?

– Да ничего подобного! – загремел Нотт-Сломан, теряя остатки терпения. – А что и где делала Лючия, я не знаю и знать не хочу.

– Но если вы пошли в садовый домик не за тем, чтобы поговорить с мистером О’Брайаном, – настаивал Блаунт, – то зачем же в таком случае?

– Ну что ж, если вам так уж надо это знать, я хотел забрать эту чертову записку, если, конечно, он сам ее не уничтожил. В какой-то момент мне пришло в голову, что ее, если найдется, могут неверно истолковать.

– Ах, вот как? Итак, насколько я понимаю, вы пошли в домик, но записки там не обнаружили. И как вы объясняете то, что она оказалась среди писем, которые вы же на следующий день и отправили?

– Понятия не имею. Наверное, она каким-то образом попала в руки Лючии.

– Из чего следует, что она тоже была в домике либо до, либо после вас. Вы знали, что она в письменной форме назначила ему там свидание?

– Нет.

– Не найдя записки, вы сразу вернулись к себе? Или ждали, пока О’Брайан выйдет из дома?

– Никого я не ждал! Вы что, на меня собираетесь повесить это убийство? – взорвался Нотт-Сломан, но голос у него тут же осел, и он забормотал что-то нечленораздельное. Затем с огромным усилием взял себя в руки: – Когда я был в той хибаре, мне почудилось, что со стороны дома донесся какой-то шум. Я быстро вышел, спрятался за кустами справа и увидел, как О’Брайан пересекает лужайку и входит в домик. Это все. Потом я сразу прошел к себе и лег спать. Это правда, хотите верьте, хотите нет. Больше мне сказать нечего.