могу нормально дышать. Даже могу стоять. Медленно. Я сплёвываю кровь и иду туда, где Травен склонился над Кэнди.

Падаю на колени возле её тела.

— Она жива, — говорит Травен. — Но та, другая женщина. Мне кажется, что я убил её.

— Какая разница? Мертва сейчас или мертва позже. В любом случае окажется в аду.

Он глядит на меня со смесью скорби и стыда. Внутренний проповедник всё ещё цепляется ногтями. Травен договаривался проклинать кого-нибудь, но не быть палачом. Может, позже я скажу ему, что первое всегда сложнее. А может, и нет.

— Умеете делать рот-в-рот?

— Да, — отвечает он. — Красный Крест приходил в семинарию.

— Отнесите её в машину и сделайте, что сможете. Сейчас она просто парализована, но мы ведь не хотим, чтобы был повреждён мозг?

— Нет.

— Отнесите её отсюда.

Травен кивает. Берёт Кэнди на руки и бежит с ней сквозь проклятый дождь.

Я иду к дыре и заглядываю внутрь. Лула пять-шесть раз попала в Тедди. В грязи много фрагментов костей. Она попала и в Черри.

Мне не следует делать то, что я делаю, но всё же я делаю это. Я поднимаю череп Бесёнка и изо всех сил швыряю об пол. Мрамор трескается, а череп разлетается на тысячу осколков, разрушая связь Ламии с этим миром. Мне нет необходимости убивать её. Она никогда по-настоящему не несла ответственность за то, что делала. Она была рабыней, убивающей для больного ублюдка. Я много раз делал это в Аду. Если повезёт, теперь она будет просто ещё одним призраком в Тенебре. Может, у неё хватит сил протиснуться в ту дыру, через которую она пришла, и отправиться домой к Ангра. Кто знает, может, её освобождение принесёт человечеству несколько дополнительных очков, когда Ангра вернутся съесть наш обед. Они могут держать нас в качестве морских свинок и научить трюкам. Почему нет? Один Бог наебал нас в начале времён. Как насчёт ещё одного?

Я беру канистру и разбрызгиваю бензин по всему полу. Прежде, чем поджечь, я нахожу кухню и выдёргиваю из стен все газовые шланги. Выхожу наружу и закуриваю «Проклятие», давая дому наполниться газом. Докурив до половины, я открываю входную дверь и швыряю сигарету внутрь. Дом загорается. Окна вылетают, разбрасывая горящие обломки по идеальной лужайке. Травен заводит машину. Пламя освещает нам путь вниз по длинному холму.

Прощай, Тедди. Бывай, Лула. Надеюсь, Ламия и призраки тех детей не дадут вашим душам слишком быстро перейти в загробную жизнь. Надеюсь, они устроят вам хорошую долгую экскурсию по Тенебре. Добро пожаловать в Ад, который вы устроили, долбоёбы.

К тому времени, как мы добираемся до Голливуда, небо перестаёт изрыгать океан нам на головы. Улицы задыхаются от умирающей рыбы и разноцветных камней. Не думаю, что где-нибудь в Южной Калифорнии осталось нетронутым лобовое стекло машины или витрина магазина. Травен объезжает худшие места, насколько это возможно с треснувшим лобовым стеклом, направляясь в клинику Аллегры.

— Я думал, ты в ссоре с управляющей.

— Аллегра, может, и злится, но не допустит, чтобы с Кэнди что-нибудь случилось.

Травен выносит её из машины, а я колочу в дверь клиники, пока не открывают. Файруза выглядывает и впускает Травена внутрь. Я остаюсь на парковке.

Травен выходит несколько минут спустя.

— Они говорят, что это обычный наркотик. С ней всё будет в порядке.

— Спасибо.

— Что теперь?

— Вы имеете в виду, что делают люди после автомобильной погони, поджога и первого убийства?

Травен вглядывается в улицу. Некоторые рыбы ещё живы, глотая воздух на тротуаре. Ему бы хотелось спасти их все до одной.

— Даже если ты прав, как ты с этим справляешься?

Я пожимаю плечами. Больно.

— Выпивка помогает.

Он глядит на своё отражение в окнах клиники. Мне знаком это шаг. Он проверяет, что он всё ещё он.

— Отец, вы запрыгнули сегодня на летающую тарелку. Теперь вы на совершенно другой планете.

— Ощущение именно такое.

— Пути назад нет. Вы ведь знаете это? Вы не можете развидеть или забыть ничего из этого.

— Я бы не стал, если бы и мог. Я переводил книги не просто потому, что имел склонность к этому. Я делал это в надежде, что одна-две смогут открыть некую более глубокую истину. Что моя работа каким-то образом принесёт пользу людям. Эти последние несколько дней…

— Знаю. Истина может надрать тебе зад. Вам ведь знакомо греческое слово, означающее «откровение»?

— Апокалипсис.

— Апокалипсис. Истина сделает вас свободным, но не раньше, чем взорвёт вам мозг как попкорн.

— Хочешь выпить?

— Ага. Но завтра. Мне нужно сделать ещё одну остановку, прежде чем всё это закончится.

— Отправляешься за Аэлитой?

— Нет. Она давно скрылась с Шаром Номер 8. Я встречаюсь кое с кем, кто у меня в долгу.

— Хочешь составлю компанию?

— Это я должен сделать сам. Но буду признателен, если подбросите обратно в «Шато».

Лобовое стекло «Метро» слишком сильно разбито. Мы с Травеном выбиваем его ногами из рамки и выбрасываем в мусорный контейнер в дальнем конце парковки. Мы не разговариваем, пока едем по городу. Моя грудь болит так, словно в меня попала крылатая ракета, но я не харкаю кровью. Когда я возвращаюсь, Касабян спит на диване. Большая металлическая собака, свернувшаяся калачиком в окружении пивных банок. Я ложусь вздремнуть пару часов. Проснувшись, я переодеваюсь, седлаю адовский супербайк и направляюсь в центр города.

Брэдбери-билдинг — прекрасное здание в стиле ар-деко в одном из страдающих потерей памяти районов города, который не может вспомнить, то ли он хотел быть жилым районом, то ли туристической пустошью, а теперь ни то, ни другое. Однажды я убил вампиршу по имени Элеонора недалеко отсюда. Её семья была теми, кого я запер в «Шато Мармон» в полной зомби комнате. Теперь я снова здесь, не затевая неприятностей, а пытаясь положить им конец.

Я паркую байк на куче дохлой рыбы. Небо сверкает, как при грозе, но грома нет. Брэдбери-билдинг наглухо закрыт, но я вскрываю замок чёрным клинком. Едва я окажусь внутри, сработает бесшумная сигнализация на датчик движения. Уверен, что копы примчатся сразу же, как только откопают патрульные машины из-под камней и карпов. Даже если они прибудут, то никогда не найдут меня там, куда я направляюсь.

Я вхожу в один из богато украшенных лифтов из кованого железа и одновременно нажимаю кнопки первого и третьего этажа. Лифт поднимается на тринадцатый этаж здания, в котором всего пять этажей. Я выхожу и направляюсь к антикварному магазину мистера Мунинна. Дверь открыта. Прохожу магазин насквозь, выхожу через черный вход и спускаюсь на