– Понимаю. И какой же дар?

Абду подумывал о том, чтобы пошутить с молодым человеком. Отчеты, полученные им, содержали сведения о Филиппе. В них было сказано, что он богат, но для Абду существовали вещи, гораздо более важные, чем деньги. И главная из них была гордость.

– Шесть верблюдов.

Брови Филиппа стремительно поднялись от изумления, и он с трудом скрыл, что это его позабавило. Он задумчиво постучал пальцем по подлокотнику кресла.

– Два.

Абду эта торговля была гораздо приятнее, чем если бы Филипп согласился сразу.

– Четыре.

Хотя Филипп и понятия не имел, где он раздобудет хотя бы одно животное, не говоря уж о четырех, он кивнул:

– Идет.

– Это будет зафиксировано. – Продолжая наблюдать за Филиппом, Абду отдал приказание слуге. – Мой секретарь составит контракт на английском и арабском языках. Это удовлетворит нас обоих.

– Я в вашей стране, ваше величество. Поэтому все будет так, как пожелаете вы.

Филипп отставил чашку, мечтая закурить сигарету. Чай был сдобрен какими-то специями и был ему не по вкусу.

– Как отец Адриенны, вы, должно быть, хотите увериться, что она будет хорошо обеспечена.

Лицо Абду оставалось бесстрастным. Возможно, в голосе Филиппа он почувствовал сарказм, но скорее всего это был просто его британский выговор.

– Конечно.

– Я хочу выделить миллион фунтов стерлингов для Адриенны.

Абду редко можно было застать врасплох, тем более увидеть удивление на его лице. Англичанин был или безумцем, или околдован. Возможно, у Адриенны, как и у ее матери, был дар одурманивать мужчин. Но судьба англичанина интересовала его не больше, чем судьба дочери, которая одним фактом своего существования напоминала ему о его ошибке. Он не оказал бы ей чести торговаться из-за ее благополучия.

– Это тоже должно быть зафиксировано. Сегодня вечером у нас будет семейный ужин, во время которого мы представим вас моей семье и объявим о вашей помолвке.

Король поднялся, давая понять, что аудиенция окончена.

– Я буду счастлив.

Филипп был готов к тому, что Абду окажется холодным, но в действительности тот оказался совершенно бесстрастным, словно механическая кукла.

– Вы будете присутствовать весной на нашей свадьбе?

– Весной? – Губы Абду скривились в неком подобии улыбки. – Брак будет заключен здесь на следующей неделе в соответствии с законами и традициями Якира. Должно быть, вы захотите отдохнуть до вечера. Слуга покажет вам дорогу.

Филипп остался стоять там, где его оставил Абду. Он был готов рассмеяться, если бы не усомнился, что Адриенна найдет все это забавным.

Вечер обещал стать неким событием, в котором должны были сочетаться старые традиции и новые веяния. Адриенна повязала волосы шарфом, но покрывала надевать не стала.

Она оделась скромно, подчиняясь орату, понимая, что есть части тела, которые нельзя показывать. Она выбрала платье с длинными рукавами, длинной юбкой и высоким воротом под горло от Ива Сен-Лорана. На женской половине распространились слухи, что Филипп будет представлен семье. И ей стало ясно, что он прошел испытание. Теперь, когда Филипп и ее помолвка были одобрены, Адриенна решила, что первая фаза ее плана завершена. Было слишком поздно идти на попятную. Впрочем, она и не собиралась этого делать.

Бриллиант на ее пальце подмигивал ей из зеркала, пока она замазывала синяк на щеке. Отступив назад, она критически осмотрела себя в последний раз.

Адриенна намеренно выбрала платье черного цвета, зная, что остальные женщины будут разряжены во все цвета радуги, как павлины. В черном она будет выглядеть скромной и покорной. Она неохотно надела ожерелье из аметистов. Абду, естественно, ждет, что она явится в нем. Пусть будет так. Она постарается быть покорной отцу до самого отъезда из Якира.

Филипп был прав в одном отношении. Когда Адриенна позволяла эмоциям взять верх, то становилась безрассудной. И хотя слова, сказанные ею сегодня Абду, были справедливыми, она произнесла их сгоряча. Синяк у нее на щеке был свидетельством того, что ни теперь, ни раньше Абду не был склонен прислушиваться к словам женщины.

Она снова прикоснулась к синяку пальцем. След удара был напоминанием о том, что, несмотря на появление в Якире новых зданий, новых дорог и новых свобод, мужчины здесь относятся к женщинам по-прежнему. Адриенна поняла, что Абду не испытывает к ней никаких отцовских чувств, хочет выпроводить из страны, боясь, что в Якире она может запятнать его честь.

Это не очень ее опечалило, хотя где-то в глубине души Адриенна лелеяла надежду на то, что он раскается и пожалеет о своей жестокости. Теперь эта надежда умерла. И у нее осталась только одна цель.

В дверь постучали. В комнату вбежала Ясмин, одетая в пестрое платье из атласа, и схватила Адриенну за руку.

– Пойдем скорее, – сказала она по-английски. – Отец послал меня за тобой. Почему ты надела черное, когда красное больше подходит к случаю?

Губы Адриенны слегка дрогнули, но Ясмин уже тащила ее к другим женщинам.

Мужчины собрались в салоне. Там были Абду, три его брата, два сына и множество кузенов. Тут же находился Филипп. Он вел себя естественно и невозмутимо. Адриенне захотелось хоть на минуту дотронуться до него рукой, почувствовать его пожатие. Почувствовать связь с ним. Но по традиции она держала сложенные руки перед собой.

Филиппу нужно было провести наедине с Адриенной хоть несколько минут. С момента, когда они спустились с трапа авиалайнера, они не обменялись ни единым словом. Он хотел бы сам предупредить ее о планах Абду. Молодому человеку было известно, что в ней таился вулкан. Сегодня днем он явственно заметил, как полыхнули ее глаза. Трудно было поручиться, что вулкан не начнет извергаться, когда Абду объявит дочери о том, что брак будет заключен в Яки-ре, и немедленно.

Одну за другой, соблюдая формальности, достойные Букингемского дворца[42], Филиппу представляли женщин царствующего дома.

В своих богатых праздничных туалетах они походили на радужную стайку птичек. У всех были смуглые лица, темные глаза и нежные голоса. Наряды одних были элегантны или шикарны, других – кричаще-безвкусны или нелепы, но все женщины вели себя одинаково. Их головы были опущены, глаза потуплены, красивые, унизанные кольцами руки сложены и покоились в складках длинных рукавов.

Филипп заметил, как Адриенна выступила вперед по знаку своего отца, чтобы приветствовать братьев. Фахид поцеловал ее в обе щеки, потом крепко сжал ее руки.

– Я счастлив за тебя, Адриенна. Добро пожаловать домой. Она почувствовала, что слова его искренни, и немного успокоилась. «Я люблю тебя, Адриенна». В детстве брат часто повторял ей эти слова – просто и бесхитростно. Теперь они стали взрослыми, но, когда их взгляды встретились и задержались друг на друге, Адриенна поняла, что Фахид к ней не переменился. И это ее обрадовало.