пальцев, и почти швырнул в корпус корабля, после чего отдернул руки, чувствуя, как жжет кожу, будто в них уже начала проникать энергия гидеонова камня. Камень, казалось, сам выпрыгнул из моих ладоней. Он прилип к корпусу, будто магнит, и наполовину погрузился в выглядевшую мгновение назад непроницаемой броню.

– Есть, – доложил я.

– Есть, – сообщил Пинки.

– Хорошо, – ответила леди Арэх. – Теперь переходите ко вторым точкам. Мы с Клепсидрой приступим к начальной интеграции камней, как только они подсоединятся к электронным системам «Косы».

– Не стоит торопиться, – тихо проговорил я.

Действуя со всей осторожностью, мы с Пинки в течение часа внедрили в обшивку корабля все камни, кроме девятого, оставшегося у меня.

– Не тяни с возвращением, – сказала леди Арэх, когда я присел с камнем в руках. – С оставшимся без пары что-то происходит. Похоже, он провоцирует прочих к началу инициализации бронеткани.

– Спасибо за информацию. Может, Пинки стоит вернуться раньше меня?

– Мы вместе это начали, Вонючка, – послышался его голос. – Вместе и доведем до конца.

Поднеся девятый камень к корпусу, я ощутил, как он пытается вырваться. Я расслабил пальцы, и он, вылетев из моей руки как из пращи, врезался в обшивку. Проследив за ним взглядом, я направился к шлюзу.

Мы с Пинки появились у шлюза с интервалом в секунду. Как только оказались внутри, даже еще при открытом внешнем люке, я решил, что нам больше ничто не угрожает. Но Сидра и леди Арэх велели побыстрее закрыть люк и заполнить шлюз воздухом.

– Бронеткань следует рельефу поверхности, – объяснила леди Арэх. – Она стремится заполнить любую полость. И я бы не советовала вам находиться внутри этой полости.

– С каждым часом все веселее, – проворчал Пинки.

Мы прошли через шлюз в «Косу».

Двигатели уже разгонялись – Сидра и леди Арэх не хотели потратить ни одной лишней секунды до нашей встречи с Ярким Солнцем. Избавившись от скафандров, мы вернулись в рубку управления.

Сидра и леди Арэх даже не удостоили нас кивком, целиком уйдя в мысленную задачу по инициализации семи новых камней. Их спины были выгнуты, шеи напряжены, рты раскрыть, веки дрожали, словно в жутком припадке. Теперь я понимал, что значит быть полусочленителем – они могли подключаться к мысленным ресурсам своих прародителей, координируя и деля между собой мысленные задачи, но не растворяясь в абсолютном коллективном разуме.

Дисплей со схемой «Косы» был включен, он показывал похожие на сеть связи между гидеоновыми камнями – извивающиеся желтые линии, которые ежесекундно меняли направление, утолщались и сливались, будто сверхъестественные молнии, пляшущие на корпусе корабля.

– Дамы вовсе не шутили, – негромко произнес Пинки. – Все и впрямь происходит очень быстро.

– Что они тебе об этом рассказывали?

– Много чего. – Он наклонил голову, размышляя над ответом. – Другой вопрос – много ли я из этого понял.

Корабль вздрогнул. Взвыли сирены. Желтые линии на схеме стабилизировались, но теперь появилось нечто новое. От каждого камня расходилась бесцветная матовая чешуйчатая пленка, прилипая к корпусу и соединяясь с другими в контактных точках между камнями.

– Бронеткань? – спросил я.

– Похоже, формируется.

Я вспомнил жемчужную фасетчатую пленку, которая сочилась из камня при демонстрации его свойств в цитадели, обволакивая мою руку и защищая ее от ножа.

– Она вытекает из наростов и превращается в некое подобие плотно прилипающей брони. Вряд ли нам стоит знать, что это такое, Пинки, – достаточно того, что практически ничто не способно ее пробить.

– Большего мне понимать и не надо. Как-то всю жизнь обходился.

– Вполне разумный подход.

– И ладно. Другого у меня все равно нет.

Корабль снова содрогнулся, но на этот раз не столь сильно, и сирены зазвучали не столь громко. Казалось, «Косу» попросту раздражает, что две технологии, чужая и человеческая, никак не могут прийти к согласию.

Леди Арэх дернулась и закашлялась, выходя из транса. Жемчужная сеть на дисплее утончалась и сжималась, распадаясь на части и всасываясь обратно в гидеоновы камни.

– Имеет место устойчивая координация всех девяти камней, – сказала леди Арэх.

– Девяти хватит? – спросил я.

Сидра тоже начала приходить в себя. Глаза ее секунду оставались закатившимися, словно застряли в глазницах. Она тряхнула головой, будто пытаясь вернуть их на место.

– Девяти хватит. – Сидра кивнула сидевшей рядом леди Арэх. – У тебя отлично получилось. У нас все получилось.

– Было… нелегко, – ответила леди Арэх. Ее грудь тяжело вздымалась, будто эта женщина только что побывала под водой. – Но не так уж неприятно.

– Вдвоем мы должны справиться с управлением камнями при проходе сквозь фотосферу, – сказала Сидра. – Это будет непросто – магнитогидродинамическая нагрузка потребует постоянной корректировки. Зато…

– Весело, – проговорила леди Арэх, слегка наклонив голову, как будто веселье было для нее чем-то новым.

Глава 22

Яркое Солнце с каждым днем становилось все крупнее и светило все сильней. Иллюминаторы «Косы» могли показывать абсолютно реалистичную картинку, и на диск звезды уже нельзя было долго смотреть. Глядя из-под прищуренных век на неровную, охваченную бушующим пламенем границу, где сияние звезды встречалось с тьмой космоса, я восторгался безумием, на которое мы отважились. Мы намеревались добровольно нырнуть в эти жгучие волны. Самое настоящее безумие – надеяться, что мы это переживем.

Хотя наш маневр был предрешен, оставалось еще немало переменных, которые следовало принять в расчет. Приходилось идти на жестокие компромиссы. Чем резче будет тормозить корабль, тем меньше времени ему придется провести в фотосфере; это минимизирует нагрузку на гидеоновы камни и криоарифметические устройства. Однако выше определенного порога ничто не может гарантировать безопасность для всех нас, включая спящих пассажиров. Чем глубже мы войдем в фотосферный слой – яркую пленку толщиной около ста километров вокруг звезды, – тем больше шансов скрытно завершить торможение. Но тогда намного усложнится все остальное. К счастью, Сидра и леди Арэх сами взяли на себя задачу взвесить все факторы и предложить наименее плохой вариант.

Мы с Пинки не возражали.

С момента нашего вхождения в фотосферу до момента выхода из нее должно было пройти около часа. В фотосферу нам предстояло нырнуть на скорости порядка восьмисот пятидесяти километров в секунду относительно Яркого Солнца. При выходе наша скорость должна была снизиться до все еще немалой – четыреста девяносто километров в секунду. Это нас вполне устраивало – мы сможем сбросить излишек, медленно и скрытно замедляясь в промежутке между звездой и Араратом. Но чтобы этого добиться, требовалось непрерывно тормозить в фотосфере с перегрузкой в десять g.

И тут имелась определенная сложность.

Нельзя было промчаться сквозь звезду по кратчайшему пути – оказавшись глубоко в зоне конвекции, мы бы попросту изжарились. Траекторию следовало