Влажная одежда все еще липла к телу, и время от времени по нему пробегала дрожь. Каждое движение вызывало у инспектора боль, а повязка, которая теперь свободно крутилась на ее руке, вся пропиталась кровью.

Стоун мечтала о горячей ванне и отдыхе на софе с Барни под боком, но сейчас это все вполне могло и подождать.

– Боже мой, Ким…

Она заметила, что он назвал ее по имени.

Сержант в ужасе осмотрел ее с ног до головы, открыл было рот…

– Давай не сейчас. – Инспектор предостерегающе подняла руку.

Брайант кивнул, и все шутки по поводу ее внешнего вида куда-то мигом испарились.

– Они здесь? – спросила Ким, проходя в дверь, которую он распахнул перед ней. Ранее она позвонила сержанту с телефона Дэвида и дала ему все инструкции.

– Да, но я все еще не понимаю, что…

– Скоро поймешь, – заметила Стоун. Она не собиралась ничего объяснять дважды.

Брайант прошел за ней в ту же самую комнату, в которой она была раньше.

И опять Ким пробралась сквозь лабиринт шкафов – правда, на этот раз оба констебля стояли. Оба были одеты в свитера и джинсы.

– Почти, ребята. Вы почти меня обманули, – сказала Ким, прислоняясь к шкафу. Ее тело обрадовалось этой поддержке. – Но все-таки не до конца.

Лицо Дженкса стало багровым. Даже сквозь джинсы было видно, как дрожат его ноги.

Старший, Уайли, смотрел сквозь нее. Было заметно, как обвисло его лицо.

– Вы именно за этим его и ударили? Чтобы дело никогда не дошло до суда?

– Нет… – Дженкс заколебался, – на меня просто нашло… Я подумал об этих маленьких девочках…

– Заткнись, Дженкс. Я не с тобой разговариваю, – тут она повернулась к констеблю, который должен был вот-вот уйти на пенсию. – Уайли, я к вам обращаюсь…

Его лицо стало абсолютно белым.

– Ведь это не Дженкс его ударил, но он взял вину на себя. Сначала ударили вы, а потом уговорили коллегу сказать, что это сделал он, оправдываясь тем, что вам скоро на пенсию. – Он ведь так это все объяснил? – Стоун еще раз повернулась к Дженксу: – И сказал тебе, что не смог сдержаться из-за этих маленьких девочек?

Дженкс кивнул, и его брови сомкнулись, когда он перевел взгляд с инспектора на Уайли.

– Тебя просто поимели, приятель, – сказала Ким, покачав головой. – Никакого отношения к пенсии это не имеет. Все это потому, что третьим в комнате был он.

У Дженкса отвалилась челюсть, и он отчаянно затряс головой. У Ким уже не было сил убеждать его. Но была одна вещь, которую ей необходимо было узнать. Стоун заставила себя перейти на другую сторону комнаты и встать в нескольких дюймах от Уайли.

– Ты до них дотрагивался? – Она посмотрела ему в глаза – и увидела в них ответ на свой вопрос.

– Клянусь… Это был не я… Я не знаю…

– Откройте свой шкафчик, Уайли!

По глазам она увидела, что он все понял.

– Или вы откроете его сами, или дадите мне ключ, – она протянула руку.

Дрожащей рукой Уайли выудил ключ из кармана. Инспектор взяла его и повернула в замке.

Рубашки и джемпера свешивались с вешалки в захламленном пространстве. На полу были навалены ботинки и приборы для скрытого наблюдения. Но Ким протянула руку к верхней полке. Там она нащупала книгу, вытащила ее и показала Брайанту.

– «Самая длинная дорога», – прочитал тот, недоверчиво качая головой.

– Ты его давно знал, – закричал Дженкс. – Он же назвал тебя по имени, когда мы вошли в дом! – Казалось, констебль не верит сам себе. – Мне это так и не пришло в голову, но ты, чтоб тебе провалиться, его знал!

Дженкс встал со скамьи, но Брайант уже стоял между ними.

– Гребаный ты сукин сын! – выкрикнул Дженкс из-за спины сержанта.

Ким повернулась к Уайли:

– Повторяю вопрос: ты до нее дотрагивался?

Стоун была уверена, что у нее уже не осталось никаких эмоций. Но когда ее колено медленно потянулось к его паху, она поняла, что какой-то запас еще остался.

– Ты до нее…

– Нет… нет… нет… – ответил Уайли, стирая пот с подбородка. – Я просто хотел посмотреть. Мне было любопытно… Клянусь, я не…

Ким отошла в сторону. Тошнота стояла прямо в горле. Еще одно слово, и она не сдержится.

– Сержант! – крикнула она в дверь.

Как и тогда, появился сержант Трэвис.

– Шебутная ночь сегодня, мэм. – В глазах у него светилась улыбка. Она тепло кивнула ему. Теперь они понимали друг друга.

– Прошу вас, уберите эту мерзость долой с моих глаз!

– С удовольствием, мэм!

Инспектор буквально рухнула на скамью рядом с Дженксом. Ее руки тряслись от ярости.

– За все за это тебе здорово надерут задницу, Дженкс. Но потом ты сможешь сделать хорошую карьеру.

– Спасибо. А как вы узнали?

– Действительно, шеф, – как вы узнали? – повторил вопрос Брайант.

Ким взяла Дженкса за правую руку и перевернула кисть.

– Ты держался за голову руками, когда я вошла в раздевалку после того, как все произошло. На твоей руке не было никаких отметин – ни припухлостей, ни царапин. А Уайли держал руки в карманах.

– И всё? – уточнил сержант, почесывая подбородок.

– Не совсем. Когда ты назвал книгу, я знала, что или видела ее где-то, или слышала это название.

Стоун ничего не сказала про очки для чтения и про то, что, когда полицейские прибыли по вызову к Даннам, именно Уайли увел Леонарда на кухню, а потом отправил девочек спать. Неудивительно, что у Венди Данн он не вызывал никаких подозрений. Ведь он был офицером полиции, черт возьми.

– После происшествия Уайли поймал меня в коридоре, – Ким вновь повернулась к Дженксу, – просто для того, чтобы еще раз подчеркнуть то, что ты якобы сделал. А еще он намекнул, что ты знаешь дорогу к дому Даннов. А я уже знала, что это должен быть кто-то, кого знали девочки. Так что, когда поняла, что ты никого не бил, то остался только один человек, действия которого стоило проверить. Уайли – человек, который никогда, в течение всей своей карьеры, не прибегал к насильственным действиям, а Данн – это не первый педофил, который ему встретился на жизненном пути, так что, думаю, этим дело не закончится.

– Черт возьми, шеф, а что там с этим прыжком в…

– А вот детали я оставляю тебе. Тебе придется его допросить.

– С нашим удовольствием!

Инспектор с трудом встала.

– Но сначала окажи мне большую услугу.

– Ну конечно!

– Заведи машину и отвези меня домой.

Ким стояла перед могилой Мики, стараясь найти ответы на вопросы, не дававшие ей покоя.