– Наверное, мы никогда не узнаем истинной причины, учитывая, что и похититель, и миссис Торнтон мертвы.

– Точно. Тогда я отвечу, что не желаю вдаваться в пустые рассуждения. Энди, а между нами, как вы сами считаете?

– Никакой связи. Это и делало ее подходящей мишенью.

– Каким же образом?

– Если бы Ричи сразу похитил Мию Салазар, мы быстрее пришли бы к мысли, что некто мстит за смерть Жерара Монтальво. Похищение жены автомеханика в Джорджии, а затем госпожи Торнтон в Окале придало делу совершенно иной оборот. Тут все, начиная с аквалангистов, которые спускались в Ухо Дьявола, заканчивая психологами, составлявшими в штаб-квартире портрет преступника, все были уверены, что мы ищем серийного похитителя, Оценщика.

– Знаете, ваша версия имела бы право на существование, если бы он не расправился с госпожой Торнтон.

– Он бывший зэк, конченый подонок. На этом похищении он сделал миллион. Убивают и за меньшее.

– Само собой, но если он старался ради нас, не обязательно было ее убивать – мы бы и так решили, что имеем дело с серийным похитителем.

– Может, он намеревался ее отпустить, но она увидела его лицо и стала опасным свидетелем. Пришлось с ней расправиться.

Мартинес задумался.

– Как вы и сказали, это только предположения. Пусть эту косточку мусолят «говорящие головы» с Си-эн-эн.

– Вот именно, – скупо улыбнулась Энди. – Если бы мы знали ответы на все вопросы, отставным агентам нечем было бы заняться на старости лет.

К часу дня они были готовы – до пресс-конференции оставалось шестьдесят минут. Манила к себе кушетка дежурного на первом этаже с ее продавленным матрасом, но впечатления дня все равно не дали бы уснуть. Энди отправилась в свой кабинет и заперлась там, желая перед встречей с журналистами на несколько минут остаться в одиночестве.

Она неподвижно сидела за столом: еще предстояло разделаться с ворохом бумажной канители, но сейчас об этом даже думать не хотелось. Дел оказалось по горло, хотя ничто не требовало особой спешки – нечем было занять ум, отвлечься от будоражащих душу мыслей. Как она оказалась в Майами? Почему уехала из Сиэтла и никогда туда не вернется?

В такие времена просыпаются демоны, и это действительно опасно.

Джек, Мия и Тео к полудню вернулись в Майами. Пронеслись по платной магистрали, не задерживаясь в Палм-Бич – Мия оказалась не готова к разговору с мужем. Сестру застали в городе – она еще не уехала в Атланту. Джек догадывался, что воссоединение пройдет на эмоциональном подъеме, а потому оставил их в номере Кассандры, устроившись пережидать в кофейне. Он пил вторую чашечку кофе, когда спустилась Кассандра.

– Она вырубилась, – отрапортовала она, тихо скользнув в кабинку. Ее темно-каштановые волосы были перехвачены белой лентой, и Джек невольно задержал на Кассандре взгляд, настолько она напоминала сестру.

Как часто Мия перевязывала свои длинные темные волосы такой же лентой, особенно мокрые – после купания или душа. Такая прическа украсит не каждое лицо, но сестрам она, бесспорно, шла.

– Я предполагал, что она скоро свалится, – согласился Джек. – После таких приключений ей дня два отсыпаться.

– Еще бы.

Официантка принесла кофейник и чашечку для Кассандры. Налила кофе, подала его и поспешила к следующей кабинке. Белая струйка подсластителя вытекла из сахарницы и растворилась в чашке Кассандры.

– Да, вам многое предстоит наверстать.

– Мягко говоря. Она рассказала мне, как к ней отнеслась агент Хеннинг. Шьют убийство Жерара Монтальво – гады!

– Похоже, кое-что вы все-таки успели обсудить.

– Нам столько всего надо друг другу рассказать.

– Например, правду?

На лице Кассандры появилось озадаченное выражение.

– В каком это смысле?

– Давайте поставим все точки над i.

– Звучит зловеще.

Джек оторвал взгляд от дымящейся чашки кофе.

– Я считаю, что вы меня обманули.

С ее лица сошла неловкая улыбочка.

– Что?

– Я не верю, что семь лет назад вы сочли сестру мертвой. И агент Хеннинг того же мнения.

– Но я не лгу.

– Лжете.

Она собиралась еще что-то возразить, но передумала – должно быть, интуиция подсказала ей, что нет смысла упорствовать: Джек говорил очень убежденно. Кассандра поспешно отвернулась, не зная, на чем задержать взгляд, который метался между кассовым аппаратом и медленно вращавшейся стойкой с десертами.

– И давно у вас такое чувство?

– Честно говоря, с самой первой встречи. Вы тогда вскользь обмолвились об одной вещи, и у меня сразу возникли подозрения. Помните, я спросил про шрам на ноге? Вы ответили, что, кроме сказанного на предварительном слушании, ничего не знаете. Выходит, на слушании об этом все-таки упоминалось. Более того, существует протокол заседания.

– Это еще ничего не доказывает. Я не знала, что она жива.

– Согласен. Но Хеннинг все равно вас вычислила. Она еще спросила, почему вы не подали заявление об исчезновении сестры. Не могу с ней не согласиться. Вот представьте: какой-то мерзавец убивает члена моей семьи… Да я бы все инстанции обежал, пороги бы обивал в прокуратуре. А вы ничего не предприняли…

– Хотите знать почему?

– Да не особенно. Единственное разумное объяснение – вы знали, что сестра жива.

Дрожащей рукой Кассандра поднесла к губам чашку, сделала глоточек и кивнула:

– Ну допустим, чисто гипотетически, я знала. Что это меняет? Вы не попытались бы ее спасти?

– Стал бы, можете мне поверить. Это не имеет никакого значения.

Кассандра опустила глаза. Закралось подозрение, что собеседница попытается закрыть эту тему. Но тут она заговорила – тихо, задумчиво, словно возвращаясь в былые дни.

– Я все знала.

– С самого первого дня?

– Со второго.

– Вы разговаривали с сестрой после ее исчезновения?

– Да, по телефону.

– И что она сказала?

Кассандра поежилась, не в силах преодолеть волнение.

– Сказала, что ей надо уехать. Исчезнуть.

– Надолго?

– Навсегда.

– А причину она назвала?

– Ради собственной безопасности.

– Насколько я понимаю, она прекрасно знала о том, что Монтальво исчез в тот же день.

– Конечно. Поэтому и бежала.

– Боялась? – предположил Джек.

– Естественно. Судья сразу по окончании слушания вынес постановление, что Монтальво обвиняется в изнасиловании.