– Ты предлагаешь мне вот так свободно взять и выбрать, Дирк?

– Тут хватит нам обоим. Ты выберешь какие захочешь. Мы не станем торговаться против тебя. А ты против нас.

– Я подумал о том же. Это будет справедливо. Шестнадцатый и семнадцатый из прибрежных участков и шестой и седьмой из городских.

– Мы возьмем седьмой и восьмой у берега. И третий и четвертый в городке.

– Идет. Остается круглый холм. Ты все так же собираешься купить его, а?

– Да.

Брок приложился к кружке. Он чувствовал беспокойство, снедавшее Кулума.

– Флот завтра уходит, Дирк. Ты слышал об этом?

– Нет. Уходит куда?

– На север. Воевать, – с сардонической усмешкой ответил Брок.

– Я и забыл, что у нас война, – сказал Струан с коротким смешком. – Еще один прорыв к Пекину? Зимой?

– Да. Наши доблестные вожди приказывают кораблям двигаться на север. У твоего лакея вместо мозгов пушечные ядра. Я слышал, адмирал чуть не визжал от возмущения, но Лонгстафф лишь повторял как заведенный: «На север, клянусь Господом, я приказываю вам идти на север! Мы покажем этому языческому сброду, как нарушать договоры! Они это надолго запомнят!»

– Флот не пойдет на север.

– Теперь, когда ты вернулся, может, и не пойдет. Печальное это дело, когда тайпаном оказывается человек вроде Лонгстаффа. Смех один, а не представитель Короны. И когда люди вроде тебя нашептывают ему на ухо. Когда нам всем приходится уповать на тебя, чтобы спасти наш флот. – Он шумно прочистил горло, потом потянул носом воздух. – До чего странно пахнет у вас на корабле.

– О?

– Запах денег. Да, деньгами пахнет, точно. – Брок быстро повернулся к Кулуму. – Стало быть, ты больше не банкрот, а, парень?

Кулум промолчал, но кровь бросилась ему в лицо.

Брок удовлетворенно крякнул:

– Я почуял это, когда ты встал на якорь, Дирк. Господи, даже еще раньше, когда ты только вошел в гавань. Стало быть, ты не потонул и деньги у тебя есть, чтобы расплатиться, а я в очередной раз проиграл.

– Когда истекает срок моих векселей?

– Сегодня, как тебе хорошо известно.

– Хочешь отсрочить платеж?

– Если бы не лицо этого парнишки, да и всех на борту, я бы спросил себя, уж не блефуешь ли ты. Может, никакого серебра и нет в твоих трюмах. Но меня не провести. Это написано на каждой роже здесь на корабле, исключая твою – и Робба. Я приму твой банковский чек сегодня, клянусь Богом. Никакого кредита.

– После распродажи мы все уладим.

– До нее. Да, до нее. Лучше тебе быть свободным от всех долгов, прежде чем ты начнешь торговаться на аукционе, – сказал Брок, сверкая глазом, и его злоба прорвалась наружу. – Ты опять побил меня, да проклянут тебя Господь и дьявол, которому ты служишь, на веки вечные! Но круглый холм будет моим. Он будет моим.

– Он принадлежит Благородному Дому. А не тому, кто тащится следом.

Брок поднялся, сжав кулаки:

– Я еще плюну на твою могилу, клянусь Богом!

– А я буду плевать на твою компанию с моего холма, клянусь Богом! Еще до захода солнца!

– Может статься, во всей Азии не наберется столько сокровищ, чтобы заплатить такую цену, клянусь Богом! Желаю здравствовать всем вам. – Брок в ярости ринулся из каюты, и его сапоги застучали по трапу.

Кулум вытер потные руки.

– Этот холм стал твоей ловушкой, Дирк. Он прекратит торговаться и разорит нас, – сказал Робб.

– Да, отец. Я знаю, что он так и сделает.

Струан распахнул дверь каюты:

– Стюард!

– Да, сэр-р.

– Мистера Кьюдахи ко мне. Быстро!

– Есть, сэр-р.

– Послушай, Дирк, – продолжал Робб. – У тебя есть шанс. Сделай с ним то же, что он собирается сделать с тобой. Прекрати вдруг торговаться. Пусть он сам разгребает эту кучу. Тогда конец ему. Ему! Не нам!

Струан не произнес ни слова. Раздался стук в дверь, и в каюту торопливо вошел Кьюдахи:

– Слушаю, сэр-р?

– Катер на воду. Скажите боцману, пусть доставит мистера Робба и мистера Кулума на «Грозовое облако». Там он дождется мистера Кулума и отвезет его на флагман. Потом пусть возвращается сюда. Собрать всех на палубе у кормы!

Кьюдахи закрыл за собой дверь.

– Отец, дядя прав. Ради всех святых, неужели ты не видишь, что этот проклятый пират загнал тебя в ловушку?

– Тогда нам остается только посмотреть, не вытащат ли нас святые, которых ты помянул, из этой ловушки. Это вопрос лица!

– Дирк, – взмолился Робб, – почему ты не прислушаешься к голосу разума?

– Сара хочет видеть тебя на борту. Пока о серебре ни слова. И, Кулум, дружок, если Лонгстафф спросит обо мне, скажи только, что я на корабле. Больше ничего.

– Дирк, это твой единственный шанс…

– Тебе лучше поторопиться, Робб. Передай мои наилучшие пожелания Саре и детям. – Он вернулся к вороху бумаг на столе.

Робб знал, что спорить дальше бесполезно. Он молча вышел. Кулум последовал за ним с тоской в сердце. Он понимал, ничто на свете не заставит отступить его отца – или Брока. Благородный Дом поставил все свое будущее на никчемный холмик земли, выросший на никчемной скале. Глупо, кричало все его существо. Почему отец так чертовски, так безнадежно глуп?!

Глава 12

В тот же день после полудня Струан стоял рядом с большой палаткой, которую он распорядился установить на берегу Счастливой Долины. Он смотрел, как капитан О́рлов надзирает за матросами: те перетаскивали бочонки с баркаса на берег и укладывали их ровными рядами внутри палатки. Он был настолько поглощен этим, что не слышал, как сзади к нему подошла Мэри Синклер.

Ее лицо обрамлял капор, подвязанный под подбородком. Коричнево-красное суконное платье волочилось по песку, оно было туго перетянуто в талии, придавая фигуре форму песочных часов по моде того времени. Но ткань была низкого качества, а покрой старомодным. Мэри прятала руки в потертую муфту, на плечи она набросила серую шаль, которая очень шла к ее глазам. Она выглядела аккуратной, невзрачной, бедной, замкнутой и полной достоинства.

– Привет, тайпан, – сказала она.

Струан, вздрогнув, вышел из задумчивости.

– О, привет, Мэри. Ты выглядишь очаровательно.

– Благодарю вас, добрый сэр, – сказала Мэри с мимолетной улыбкой и сделала изящный книксен. – Это такая высокая похвала для бедной девушки.

Пляж и долина быстро заполнялись торговцами, их женами и детьми – все в праздничном настроении, приодетые к случаю. Они обменивались друг с другом приветствиями и громко переговаривались. Группы солдат и матросов – все офицеры в парадной форме – расположились в разных местах долины. Баркасы постоянно доставляли на берег новые семьи и офицеров. В прибрежной полосе, сбившись в кучки, ловили рыбу несколько сампанов, а к западу шумной толпой стояли любопытные китайцы, отделенные от долины кордоном из морских пехотинцев.