При отъезде Мацуоки из Москвы на родину на вокзале произошла впечатляющая сцена. Сталин дал помощнику нашего военного атташе генералу Кребсу и послу графу фон дер Шуленбургу понять, сколь дорога ему германо-русская дружба.

30 марта Гитлер снова созвал руководителей вермахта. В зале заседаний при его служебном кабинете он произнес двухчасовую основополагающую речь, в которой изложил свои мысли относительно похода на Россию. В этой речи фюрер сделал упор не на тактические и стратегические подробности нападения на Россию. Ему было важно довести до командования вермахта свои принципиальные взгляды на те проблемы, которые выдвигает борьба против русских. Он заявил: «В настоящее время Англия возлагает свои надежды на Америку и Россию». Америка сможет обеспечить свою максимальную военную мощь только через 3-4 года. «Россия – последний вражеский фактор в Европе. Ее надо разбить в этом или следующем году. Тогда мы будем в состоянии в течение дальнейших двух лет справиться в материальном и кадровом отношении с нашими задачам и в воздухе, и на воде. Наша задача в России должна заключаться в том, чтобы разгромить Красную Армию и ликвидировать государство. Это – борьба двух мировоззрений. Большевизм равнозначен асоциальному преступлению и является чудовищной опасностью для будущего. Мы должны отказаться от понятия солдатского товарищества с ним. Коммунист никогда не может быть нашим боевым товарищем. Речь идет о борьбе на уничтожение. Если мы не отнесемся к этому именно так, то, хотя и разобьем коммунистического врага, через несколько лет снова столкнемся с ним. В борьбе против России речь идет об уничтожении большевистских комиссаров и коммунистической интеллигенции. Борьба должна вестись против яда разложения. Армия должна защищаться теми же средствами, которые применяются для нападения на нее. Комиссары и гепеушники – это преступники, и с ними надо обращаться, как с таковыми. На Востоке любая жестокость суть мягкость в будущем».

Гитлер упомянул, в частности, о большом числе русских танков и самолетов. Но лишь небольшое количество из них отвечает современным требованиям. Огромное русское пространство и неохватные дали делают необходимой концентрацию сил танков и люфтваффе в решающих пунктах. Использование люфтваффе после первых боев за господство в воздухе должно проходить в тесной взаимосвязи с наземными операциями. Противостоять массированному применению танков и авиации русские не смогут.

После совместного завтрака фюрер во второй половине дня провел еще несколько бесед о развитии событий на Балканах. Он прежде всего подчеркнул вызванную этим срочность действий там, добавив, однако, что начало похода на Россию придется отложить на месяц. Балканская кампания должна начаться не позже чем через неделю.

В эти дни я зарегистрировал еще одно особенно важное событие. 1 марта имперское министерство авиации направило в Россию инженер-полковника Дитриха Швенке с заданием в соответствии с германо-русским соглашением посетить русские авиационные заводы. И вот он вернулся. О его поездке я услышал из различных служб министерства, но, к сожалению, лично мне с ним поговорить не удалось. Однако начальник отдела генерального штаба люфтваффе по иностранной авиации сообщил мне важнейшие положения его доклада. Согласно этому докладу не оставалось никакого сомнения в том, что Россия вооружается в большом объеме. Вновь созданные самолетостроительные заводы – причем такого размера, какого Швенке не видывал, – должны были со дня на день вступить в строй действующих. Заложено огромное количество новых аэродромов. Повсюду трудятся с величайшей старательностью и рвением. Когда я однажды в разговоре с фюрером упомянул об этом, мне пришлось констатировать, что Геринг уже проинформировал его на сей счет. Фюрер счел, что это вооружение русских надо принимать весьма всерьез. Но он глубоко убежден: его план русского похода будет осуществлен даже в самый последний момент.

5 апреля было сообщено о заключении между Россией и Югославией договора о дружбе и нейтралитете. Гитлер воспринял это известие с некоторым удовлетворением: ведь тем самым Россия доказывала, что хочет идти своим собственным путем. Однако посланники Югославии, Норвегии, Бельгии и Греции через несколько дней были высланы Сталиным из Советского Союза, поскольку он их больше суверенными государствами не считал.

В воскресенье 6 апреля началось нападение на Югославию и Грецию. Гитлер приказал произвести на югославскую столицу Белград сильный авиационный налет, который вызвал крайнюю панику и принес значительные жертвы среди населения. Одновременно прокламацией Гитлера немецкому народу было объявлено о нападении на Югославию и Грецию. Фюрер всячески рекламировал свои усилия, направленные на то, чтобы избавить немецкий народ от «этого столкновения». Возникновение таких событий на Балканах он приписывал англичанам, которые уже давно попирали своим сапогом Грецию. «Пусть ослепленные, к их несчастью, народы осознают, что за это они должны благодарить только своего „злейшего“ друга, который вот уже 300 лет владел и владеет и по сей день континентом, – Англию». В приказе «солдатам Южного фронта» Гитлер обвинял Англию в том, что «за себя она велит сражаться другим».

Прежде чем фюрер успел перенести свою Ставку на юго-восток рейха, ему пришлось неожиданно пережить в Берлине крупный налет английских бомбардировщиков. В ночь с 9 на 10 апреля бомбы попали в здания Государственной оперы, Университета, Государственной библиотеки и во дворец кронпринца. Опера сгорела дотла. Гитлер был от этого нового налета вне себя от злости. Произошла первая стычка между ним и Герингом. Я слышал, как он громко обличал рейхсмаршала за негодные «Хе-111», которыми были так недовольны боевые соединения авиации. Геринг не оспаривал недостатков тогдашних «Ю-88», но стал объяснять фюреру, что ответственный деятель фирмы «Юнкерс» Коппенберг сообщил ему: вновь изготовленные бомбардировщики этой серии указанных недостатков уже не имеют, а на машины 1942 г. выпуска будет устанавливаться более сильный мотор. Геринг всегда умел успокоить Гитлера. Фюрер даже поручил профессору Шпееру восстановить здание Оперы.

Вечером 10 апреля фюрер выехал из Берлина и с одной короткой промежуточной остановкой в Мюнхене вечером 11 апреля прибыл в свою Ставку «Зюд-Ост» в Менихкирхене. Этот маленький населенный пункт располагался на железнодорожном участке, ведущем от Вены на юг, к Грацу, причем у самого выхода из туннеля. Там уже были сооружены необходимые подъездные пути и имелись в наличии необходимые средства связи. Гитлер велел поезду стоять здесь ближайшие 14 дней. Юго-Восточная кампания протекала без особых проблем. Командование ею находилось в руках ОКХ. Трудности создавало только совершенно немыслимое состояние дорог.

В письме своему дяде я сообщал: «Наша штаб-квартира на сей раз находится в поезде, стоящем в юго-восточном углу рейха, отсюда фюрер руководит операциями и следит за ними. Сегодня в полдень борьба в Югославии стихнет. Прекрасно, что все прошло так быстро, ибо нам здесь приобретать нечего. Надеюсь, все быстро закончится и в Греции. Англичане уже грузятся на суда. Можно предположить, что противной стороне тоже приходится нелегко… Борьба в Югославии была попроще и связана с меньшими потерями, чем мы рассчитывали. Трудности представляла только сама местность, затруднявшая продвижение наших танковых дивизий. В Греции довольно сильными были бои за горные проходы из Болгарии, а отдельные доты храбро сопротивлялись до конца. В последние дни наши войска вели суровые бои по обе стороны Олимпа. Судя по последним сообщениям, греки и англичане там разбиты. Повсюду отступают. Хорошо, что мы так здорово взялись сейчас за Балканский вопрос и покончили с ним. Ведь я боялся, что вступление Италии не будет способствовать успокоению. Хорваты уже теперь говорят о своем желании выбросить итальянцев с Балкан. Имей они оружие, им это удалось бы. Турок, как кажется, честно хочет держать нейтралитет. Однако англичанин всеми способами стремится заиметь здесь авторитет. Англичанин-то платит побольше, чем мы. У нас тут теперь только одна цель – вновь сколотить наши дивизии, чтобы они были готовы к новым задачам. Еще одна большая задача должна завершить этот год, а потом мы сможем спокойно довести до конца борьбу против англосаксонских демократий».