Константин Михайлович почувствовал, как жаркая волна накатила налицо, даже пришлось ослаблять галстук на рубашке. Не обращая внимания на усмехнувшегося Назарова, он разлил водку по рюмкам и поднял свою.

— Обещаю, Анатолий Архипович, что в случае успеха приложу все силы для защиты твоего правнука, — твердо произнес он. — Но даже в случае неудачи не буду мальчишку зорить и травить.

— Ладно, — чересчур благодушно произнес Назаров. — Но с этого момента ты ступаешь на тонкий лед. Смотри по сторонам.

В вертолет Великий князь садился с небывалым чувством. То ли радоваться, то ли искать второе или третье дно в высказываниях Патриарха. Слишком все просто закончилось. Под легкое распитие хорошей водки, с разговорами, вызвавшими неоднозначную реакцию гостя. Неужели Назаров настолько сдал и чувствует, что жизненный путь подходит к концу, что заторопился укрепить положение мальчишки, взяв слово у него, у князя Константина? Назаров ничего никогда не делает просто так, сказал однажды верный холоп Китсер (или уже пора к нему применить некоторые методы воздействия?), и, значит, в согласии есть какие-то подводные камни. Удобно устроившись в кресле, Константин Михайлович надел мягкие и звукопоглощающие наушники, и раскрыл папку с материалами, полностью посвященными подполковнику в отставке Назарову. Собирал их, кстати, личный секретарь Великого князя, а не Отто Китсер. Меньшиков решил, что для лучшего восприятия ситуации взгляд со стороны не помешает. Секретарь слыл неплохим аналитиком, и попытался дать оценку действиям «вологодского отшельника», исходя из лично собранных данных. В кратком резюме было сказано, что Назаров, скорее всего, уже провел ряд мероприятий, закрепляющих за правнуком Никитой все права наследия. Движение активов за границу, интенсивные валютные операции подразумевают наличие в иностранных банках солидных счетов, закрепленных за мальчишкой. Осталось только самое малое: официально вывести его из тени. В права наследования Никита Назаров вступит через два года, но за это время он обязательно должен урегулировать все вопросы и де-факто стать обладателем солидных денежных счетов и предприятий, еще находящихся под руководством Анатолия Архиповича.

Вот так. Князь захлопнул папку и задумался. Парнишка в одночасье станет привлекательной фигурой на политической доске. Пока он молод, сановитые аристократы пойдут на любые попытки заполучить выгодного жениха в свои кланы. Драка будет до небес, если только император своим личным повелением не прекратит возню за своей спиной. Получается, что ему, Константину Михайловичу, надо торопиться и закрепить положение Назарова под своей протекцией. Тогда наиболее шустрые рода угомонятся. И царственный брат, скрипя зубами, вынужден будет согласиться на такой расклад. Не-еет! Своего куска средний Меньшиков не отдаст! Зубами вцепится в парня, а надо будет, Тамару за шкирку — и под венец! Мало что там Патриарх болтает об эмоциональной сфере Берегини! Тут уже дело не в Силе, а в огромных богатствах угасающего рода. Упускать такой куш нельзя!

Мальчишку срочно в Петербург, под свое крыло! Нечего ему в Албазине штаны протирать на ученической скамье губернской Коллегии! Перебесятся, да и успокоятся. Тоже мне, светочи магических наук! Загубили столько талантов, а все аппетит не поумерят! Ладно, надо признать, Наденька была права. Молодой Назаров под присмотром Службы безопасности князя Константина органичнее будет глядеться в столице. Парень не дурак, не зря же просьбу свою дважды передал: через Тамару и через Марченко. Значит, готов к сотрудничеству. И что-то подсказывает Меньшикову его интуиция, что наставления старика Никита слушать будет вполуха, если вообще не проигнорирует.

Подняв себе, таким образом, настроение, князь попросил у сопровождающего его офицера внутренней охраны фляжку с элитным коньяком. Право, за сегодняшний день стоит выпить.

Албазин, июль 2009 года

После приключений на Амуре Григорий вдруг понял, что еще раз в Благовещенск он не поедет. И дело было не в желании увильнуть от ненужного, в общем-то, для него мероприятия, а в банальной боязни. После разговора с Лаврентьевым, молодому волхву стало ясно, что Павел Ефимович не сможет перечить одному из главных лиц губернской Коллегии. Вдруг Лаврентьев решит оставить ученика в своем распоряжении? Смешно, конечно, но именно такой вариант Григорий рассматривал на полном серьезе. Для такого решения у него сил хватит. Да элементарно: нацепит какой-нибудь блокирующий Силу браслет или с помощью «магического отряда» запрет его в комфортабельной норе. Ведь недаром господин Борисов испытывал неуверенность, когда говорил о Лаврентьеве. Но главная причина оставалась невысказанной. И она жила через дорогу. Вторая причина — приезд Ольги. Честно, Григорий соскучился по своей «сестренке», хотя и времени прошло не так много. Третья отговорка касалась Кондратия Ивановича. Пусть дядюшка и выглядел уже вполне здоровым, но беспокойство за него оставалось главным приоритетом, чтобы отказаться от поездки. К удивлению Гришки, Борисов не стал особо настаивать на поездке, и сказал, что ребята справятся без него. Архимаг нутром чуял, что Лаврентьев может переиграть ситуацию и просто волевым решением оставить у себя Старицкого. Такое случалось — и не раз. Лучше пусть дома сидит, целее будет.

Лучше и не придумаешь. Теперь можно и с Донским позаниматься, пока есть на это время. Тамара позвонила ему сразу, как только он зашел в свою комнату, и стал собирать вещи для поездки в Пески.

— Я отправила отцу письмо с твоей просьбой через капитана Марченко, — сказала она после приветствия. — И он, как ни странно, ответил.

— А что же здесь странного? — сел на подоконник Григорий и прислонился к косяку, зажав телефон между плечом и ухом.

— Странно мне, что он обещал посодействовать твоей просьбе, — в голосе девушки проскальзывало удивление. — Может, ты действительно умеешь смотреть в будущее? На подсознательном уровне…

— Может быть, — засмеялся Гришка. Все-таки лейтенант Шубин заранее подготовил почву для переговоров, не стал отмахиваться от просьбы парня. И не удивительно. Кажется, Старицкому удалось правильно рассчитать все желания и «хотелки» Великого князя. Вот на этом и надо играть в дальнейшем. Давить и давить, пока уступают. Начнут упираться — значит, достиг некоего порога. — А ты не рада?

— А чему радоваться? — задала неожиданный вопрос Тамара, после паузы продолжила. — Ты уедешь, а я дальше буду прозябать здесь, ожидая, когда папочка захочет видеть меня в Петербурге. Про меня ведь речь не шла. С тобой, хотя бы, интересно. Вечно в какие-то переделки попадаем.

Она усмехнулась.

— Да, со мной спокойствия не будет, — пообещал Григорий, имея в виду все происходящие вокруг него события, даже грядущие. — А ты рассказала отцу про контрабандистов? Я бы на его месте после такого сразу бы домой забрал!

— Ты — не он, Старицкий! — засмеялась княжна. — Все, что происходит в его голове, даже для меня загадка. Уверена в обратном. Через сутки в нашем новом доме не протолкнуться будет от дополнительной охраны… Рассказывать я ничего не стала, для таких дел есть капитан Марченко. А он обязательно доложит, даже не сомневайся.