По существовавшим в то время в российской армии положениям, разведка делилась на дальнюю и ближнюю.

Дальняя разведка имела своей целью добывание военно-политической информации стратегического (оперативного) характера в мирное время — о вероятном противнике и его потенциальных союзниках, в военное время — о реальном противнике и его союзниках. Как правило, она велась в мирное время российскими военными агентами (военными атташе) или их помощниками в соответствующих странах. В своей работе последние привлекали тайных агентов из числа местного населения, из которых создавалась сеть по сбору и передаче разведывательной информации адресату. В военное время предусматривались переход военных агентов (военных атташе) в разведывательное отделение штаба главнокомандующего российскими войсками на ТВД и передача всей тайной сети местных агентов под контроль разведывательного отделения штаба.

Ближняя разведка имела целью добывание военной информации тактического (оперативного) характера в интересах обеспечения военных действий в ходе войны. Она организовывалась разведывательными отделениями штаба главнокомандующего, разведывательными отделениями штабов командующих группировками войск и иными органами. В свою очередь, ближняя разведка делилась на войсковую — осуществляемую силами разведывательных подразделений войск на поле боя, и тайную разведку посредством лазутчиков — за счет привлечения местного населения и/или военнослужащих противника для сбора разведывательных сведений.

Таким образом, как дальняя, так и ближняя разведка, по существовавшим в России представлениям, должна была вестись с широким привлечением тайных агентов (шпионов) из числа местного населения. Однако, как показал опыт начала и неудачного хода русско-японской войны, практика организации и ведения разведки русским военным ведомством на Дальнем Востоке оставляла желать лучшего.

Российское военное командование полностью игнорировало необходимость заблаговременной подготовки кадров агентов из числа китайцев — жителей Маньчжурии. Никакой предварительной работы в этой области до войны практически не велось. Не случайно уже с первых месяцев русско-японской войны русское военное командование столкнулось с множеством трудноразрешимых проблем.

Организация дальней разведки в начале войны была сосредоточена в штабе Наместника на Дальнем Востоке, которому непосредственно подчинялись российские военные агенты в Китае. Сведения о противнике, сообщаемые военными агентами, доставлялись в штаб армии через штаб Наместника адмирала Е.И. Алексеева. По расформировании штаба Наместника и с подчинением военных агентов в Китае новому главнокомандующему генерал-адъютанту А.Н. Куропаткину сведения от военных агентов сосредоточивались в штабе главнокомандующего.

В непосредственном распоряжении российской Маньчжурской армии с начала войны для ведения дальней разведки состоял российский военный агент в Корее Генерального штаба полковник А.Д. Нечволодов, который получил назначение на эту должность накануне войны, но не успел доехать к новому месту службы.

В конце июня 1904 года организация дальней разведки на всем фронте Маньчжурской армии была поручена Генерального штаба генерал-майору В.А. Косаговскому. На эти цели ему выделялся аванс в размере 50 тысяч рублей. Помимо обязанностей, связанных с ведением разведки против японской армии, генерал Косаговский был назначен командиром (командующим) Сибирской казачьей дивизии. Предполагалось, что эта дивизия будет вести разведку противника на всем обширном фронте соприкосновения сторон.

В распоряжение генерал-майора Косаговского были назначены состоявший при разведывательном отделении капитан 12-го Восточно-Сибирского стрелкового полка Нечволодов, Генерального штаба полковник А.Д. Нечволодов, подполковники Потапов и Панов и капитан Одинцов, а также переводчик европейских языков при разведывательном отделении, служащий Пекинского отделения русско-китайского банка Р.И. Барбье.

Силы и средства дальней разведки, хотя и крайне ограниченные по своим масштабам и эффективности, все-таки давали ценную информацию русскому военному командованию на ТВД, непосредственно главнокомандующему.

Главными задачами российской дальней разведки в отношении Японии считались:

«1. Мобилизация в Японии;

2. Призыв в Японии людей всех контингентов запаса и новобранцев;

3. Формирование новых резервных и полевых частей;

4. Учет отплывающих из Японии подкреплений в Маньчжурию и в Корею, места их высадки и назначения;

5. В общих чертах политическое, экономическое и финансовое положение Японии и Кореи»,

К ведению дальней разведки были привлечены, в частности, представитель российского Министерства финансов, член Правления русско-китайского банка в Пекине действительный статский советник Давыдов, служащий русско-китайского банка Фридберг, бывший российский посланник в Корее действительный статский советник Павлов, российские консулы в Чифу и Тяньцзине надворные советники Тидеман и Лаптев. Ими в тайную деятельность в интересах русской военной разведки были вовлечены высокопоставленные японские лица, французские, германские, швейцарские подданные (в основном, журналисты и бизнесмены), а также, естественно, китайцы.

В частности, Давыдов лично посылал китайцев-разведчиков в Маньчжурию, поручая им «сверх сбора сведений о противнике, наносить вред в тылу неприятеля посредством поджогов его складов, порчи железных дорог и прочее”».

С апреля 1904 года дальняя тайная разведка при разведывательном отделении штаба Маньчжурской армии находилась б ведении капитана Нечволодова, который продолжительное время был помощником бывшего военного агента в Китае генерал-майора Вогака и долго служил на Дальнем Востоке.

С началом военных действий усилия российской дальней разведки стали дополняться деятельностью ближней разведки. Главным видом ее являлась с самого начала тайная разведка (посредством лазутчиков). Однако первоначально, вплоть до поражения русских войск под Мукденом в феврале 1905 года, ближняя разведка посредством привлечения китайцев велась силами разведывательных отделений штабов объединений и соединений русских войск на поле боя. И только затем ближней разведкой посредством лазутчиков стало заниматься также разведывательное отделение штаба главнокомандующего.

С февраля 1905 года и до конца войны руководство тайной разведкой — но уже ближней разведкой — в штабе главнокомандующего было возложено на штабс-капитана Блонского, владевшего китайским языком.

По мере развития военной ситуации в Маньчжурии совершенствовалась деятельность российской тайной разведки против Японии. Эта деятельность осуществлялась силами разведывательного отделения штаба главнокомандующего, разведотделений штабов 1-й, 2-й, 3-й Маньчжурских армий, Приамурского военного округа и силами российского военного комиссара Мукденской провинции полковника Квецинского, штабами корпусов, отдельных отрядов и передовой конницей, а также штабом Заамурского округа пограничной стражи.

Привлечение китайского населения для ведения разведки. Отношение местного китайского населения к русским и японским войскам находилось под пристальным вниманием разведок обеих сторон. По оценкам разведывательного отделения штаба главнокомандующего, «китайцы относились к воюющим сторонам в общем безразлично, осторожно выжидая результатов борьбы и на чью сторону склонится успех, перед которым китайцы, как все азиаты, преклоняются беспрекословно. Так как в течение войны счастье неизменно оставалось за японским окружением, то большинство китайцев, в особенности чиновничество под давлением Пекина, а местное население скорее из страха, чем из-за симпатий, были на стороне японцев».