Он охнул от боли. Снова потянулся к ней.

Сара уклонилась. Схватилась за столбик кровати и, опираясь о него, метнулась к двери.

– Сара, подожди! Сара, ты не поняла!

«Какое жалкое однообразие!» – с горечью подумала она, удивляясь тому, что еще в состоянии чувствовать горечь.

Вниз по лестнице. Через две ступеньки. С шумом делая каждый вдох. Игнорируя боль в боку. Игнорируя боль в голове, позади глаз.

– Ты не поняла! – прокричал Лайам с верхней площадки лестницы.

Она не поняла! Не поняла, как он мог трахать собственную сестру?

Почему он трахал Маргарет?

Сара не обернулась. Она не хотела видеть, как он стоит там, наверху, совершенно голый, с темными, спутанными волосами, с кожей, блестящей от пота. От ее пота. От пота его сестры.

– Господи, Лайам! О, Господи, Лайам!

– Я иду за тобой, Сара!

Это были последние слова, которые она услышала перед тем как рывком открыть дверь и выбежать из дома. Оставив входную дверь открытой, Сара помчалась вниз по обледеневшим бетонным ступенькам. Вниз, на тротуар. Бегом по тротуару.

По скользким серебряным улицам мимо нее катили машины. Она бежала мимо заиндевелых окон. На них висели сосульки, похожие на кинжалы.

Холодно. Весь мир сегодня такой холодный!

Сара побежала по студенческому городку, темному и пустому. Деревья дрожали в своих снежных шубах. Темные здания вокруг Круга сутулились под розовато-серыми снеговыми облаками, словно пытаясь согреться.

Холодно. Слишком холодно.

Сара не чувствовала ни ветра, ни снега. Она видела, что все вокруг побелело от холода, но сама она холода не чувствовала.

Онемела. Я уже совершенно онемела. Мой мозг. Мое тело. Мертвое, онемевшее.

«Я иду за тобой». От этих холодных слов Лайама по спине молодой женщины пробежала дрожь. Она обернулась, словно опасаясь увидеть, что он голый бежит позади нее по студенческому городку. Бежит по снегу и снова и снова зовет ее. «Ты не поняла!»

Довольно неуклюжая фраза для столь блестящего ума!

«Ты не поняла!» Прямо как персонаж в плохой комедии положений. Совершенно не похоже на всемирно известного филолога.

На всемирно известного филолога, который спит со своей сестрой и кричит: «Ты не поняла!»

– Да, я не поняла! – выдохнула Сара. – Да, я не поняла, Лайам!

Снег пошел сильнее. Резкие порывы ветра швыряли его во все стороны. Сара стряхнула снежинки с глаз и бровей.

На противоположной стороне улицы показался дом Мэри Бет. Длинный навес над входом засыпан снегом. Спиной к улице стоит мужчина в серой форме и разбрасывает по тротуару соль из ведерка.

Сара проскользнула мимо. Он ее не заметил. Под сапогами захрустели кристаллики соли. Скорее в здание. Молодая женщина скользит на мокром полу. Задыхается. Холод преследует ее и в доме. Она принесла его с собой.

Но Сара его не чувствует.

Она вообще ничего не чувствует.

Она звонит Мэри Бет шесть раз. Потом стучит в дверь. Сильно стучит онемевшими руками. Стучит и зовет. Стучит и зовет – пока не вспоминает, что Мэри Бет уехала. Мэри Бет в аэропорту.

Ее здесь нет. Здесь нет. Здесь нет.

Ну, конечно, ее здесь нет. Что это со мной?

Сара поворачивается спиной к двери. С усталым вздохом прислоняется к ней спиной.

Что же мне теперь делать?

Куда мне идти?

Назад, в снежную ночь. Сирота. Бездомная.

Мне нужно подумать. Мне нужно хорошенько подумать. Составить план.

Я смогу со всем этим справиться. Конечно, смогу. Мне нужно только унять дрожь. Я никак не могу унять дрожь.

Я так замерзла. Замерзла изнутри и снаружи.

Падает реденький снежок. Большие снежинки садятся на волосы и на плечи. Ветер стих до легкого шепота. Впереди студенческий городок. Сейчас он напоминает темную фотографию. Замерзший и пустой. Ничто не шевельнется.

Сара засунула руки в карманы и прижала их к бокам, пытаясь согреться. Не обращая внимания на летевшие в глаза снежинки, она вышла на Дейл-стрит. В конце квартала увидела маленький кафетерий с розово-зеленой неоновой рекламой. Единственное яркое пятно. Другие заведения и магазинчики совсем темные.

Работает ли он?

Да. Прищурившись из-за падающего снега, Сара заметила свет в запотевшем окне.

Возьму что-нибудь, чтобы согреться. Чтобы унять эту дрожь.

Чтобы прийти в себя.

Я смогу с этим справиться. В самом деле, смогу. Я могу справиться со всем.

О Господи, Лайам! О Господи! Почему?

Она вошла в маленький кафетерий и отряхнулась, как мокрая собака. Снег посыпался на резиновый коврик у двери. Сара почувствовала тепло и глубоко вздохнула, вдыхая аромат крепкого кофе и прогорклого жира.

Стряхивая с лица снежинки, она оглядела ряд столиков, разделенных виниловыми перегородками. К ее удивлению, тут было полно народу. Видимо это оттого, что сейчас это единственное открытое заведение.

За ближайшим столиком сидели студенты колледжа. За другим два старика с мрачными лицами грели руки о кружки с кофе. За третьим столиком юная парочка, тоже явно студенты колледжа. Мокрые пальто на спинках стульев. Молодые люди держат друг друга за руки, протянув их через стол. Они мечтательно смотрят друг на друга. И не обращают внимания на стоящие перед ними жареный картофель и кока-колу.

Для них любовь только начинается.

Сара с горечью отвернулась. Холодно. Как холодно!

Все еще дрожа, она прошла к столику с рекламой на черной стене. И пока она шла, сжимая рукой воротник пальто, ей казалось, что глаза всех присутствующих устремлены на нее. Ей казалось, что все прекратили разговаривать и замерли. Что все смотрят на нее, как на редкую диковинку.

Потому что они знают.

Они знают, что ее муж трахает собственную сестру. Знают, что он использовал руку ее бывшего возлюбленного в странной церемонии при свете свечи.

«Откуда они знают?» – спрашивала себя Сара. – «И почему они на меня смотрят? Чего они от меня хотят?»

Она подошла к пустому столику и оглянулась. Никто на нее не смотрел. Она никого не интересовала.

Будучи не в состоянии унять бившую ее дрожь, Сара опустилась на сиденье. Вспомнила, что все еще в пальто. Встала и сняла его. Положила на сиденье напротив.

Она не успела снова сесть. Перед ней появилась официантка – усталая молодая блондинка с короткой стрижкой. Волосы ее были прилизаны.

– Хотите посмотреть меню?